Андрей Курбатский. Возвращение домой

В России и за её пределами хорошо известно о творчестве выдающегося кинорежиссера Андрея Арсеньевича Тарковского (1932–1986). Его фильмы отличаются глубокими, непростыми сюжетами, в которых режиссер размышляет о серьезных философских проблемах человеческого бытия.

Кого-то может смутить наше обращение именно к творчеству кинорежиссера, а не писателя или поэта. Ведь кино, неразрывно связанное с лицедейством, считается в православной среде развлекательным видом искусства и, как правило, противопоставляется хорошим книгам. Однако кино может быть серьезным, и Тарковский был одним из тех кинорежиссеров, кто доказал это своим творчеством. Свою цель как художника он видел в том, чтобы с помощью киноискусства помочь человеку духовно измениться, вырасти. Фильмы Тарковского необычны: в них мало действия, нет ярких спецэффектов, но зато много диалогов и монологов главных героев, мучительно размышляющих о добре и зле, о нравственном поведении человека, о смысле жизни. Его фильмы заставляют задуматься над важнейшими вопросами человеческого бытия. Они требуют вдумчивого просмотра и размышления. В этом они сближаются с книгами: их нужно не только смотреть, но и «читать». Иногда по нескольку раз, чтобы уловить и понять глубинные смыслы, заложенные в зрительных образах и поступках главных действующих лиц.

По свидетельству многих ныне воцерковленных и глубоко верующих людей, фильмы Тарковского сыграли важную роль в их жизни. Они сумели разбудить их душу от духовной спячки, заставили задавать вопросы, мучительно искать на них ответы, «горняя мудрствовати и горних искати». Эти фильмы стали важной ступенью на их непростом и извилистом пути к вере и церкви. Известно, что сам Тарковский был верующим человеком, мучительно искавшим свой путь к Истине. Находясь в духовном поиске, Тарковский закономерно обращался в своем творчестве к таким важнейшим идеям христианского учения, как вера и любовь, покаяние и жертвенность, надежда и прощение. Очень часто в своих работах он использовал евангельские (библейские) сюжеты и притчи. Фильмы Тарковского пробивали брешь в глухой стене официального советского безбожия, что не могло не осложнить творческую жизнь самого режиссера. Во многом Андрей повторял судьбу своего отца, прекрасного русского поэта Арсения Тарковского (1907–1989), сохранившего дух нравственной свободы и высокий уровень культуры словесного мастерства в сталинское время.
 

Рецензия на фильм «Солярис» Андрея Тарковского

Фильм «Солярис» был снят в 1972 году по мотивам одноименного фантастического романа польского писателя Станислава Лема. Однако Тарковский творчески переосмыслил роман и значительно расширил его философское содержание. Станислава Лема волновали пути познания космического «неизвестного». Тарковского — нравственные проблемы личности. «Я хотел доказать своей картиной, что проблема нравственной стойкости, нравственной чистоты пронизывает все наше существование, проявляясь даже в таких областях, которые на первый взгляд не связаны с моралью, например, таких, как проникновение в космос, изучение объективного мира», — писал Тарковский. В основу своего фильма режиссер положил известную евангельскую притчу о блудном сыне.

У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода;  встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.

Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим.  А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги;  и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Евангелие от Луки (15.11–24)

…XXI век. По орбите далекой планеты Солярис движется космическая станция, много лет назад запущенная с Земли. Ученые тщетно пытаются установить контакт с планетой, которая представляет собой странное явление — мыслящий Океан, способный влиять на сознание работающих на станции людей. В центре управления полетами решают отправить в космос психолога Криса Кельвина (литовский артист Донатас Банионис), чтобы тот, разобравшись в сложной ситуации, принял окончательное решение о судьбе и «соляристики» вообще. Прилетев на станцию, Крис неожиданно для себя встречает свою бывшую жену Хари (Наталья Бондарчук), которая умерла много лет назад, не сумев пережить измену мужа. Постепенно становится понятно, что Хари, как и «гости» других членов экипажа, — это некая матрица, нейтринная модель: она вычитана «мыслящим» Океаном из человеческого подсознания и является материализацией угрызений совести, порожденных совершенными грехами.

Разобравшись в сути дела, Крис пытается заманить двойника Хари в ракету и отправить ее в космос. Однако механическими действиями от угрызений совести избавиться невозможно, и псевдо-Хари является вновь. Оказавшись в аналогичной ситуации, другие герои фильма ведут себя по-разному. Руководитель экспедиции Гибарян (армянский артист Сос Саркисян) от стыда кончает жизнь самоубийством. Кибернетик Снаут (эстонский актер Юрий Ярвет) спивается. Исследователь Сарториус (Анатолий Солоницын), считающий, что долг перед наукой выше жалости и морали, начинает экспериментальную разработку «аннигиляции», то есть, по сути, механического убийства этих нейтринных моделей. В отличие от своих коллег Крис, по словам Хари, «ведет себя по-человечески в нечеловеческих условиях». Он избирает путь покаяния. Во искупление своего смертного греха он решает навсегда остаться на станции и полюбить двойника Хари как настоящую женщину.

В своем заключительном монологе Крис вопиет:

А, может быть, мы вообще здесь [в космосе] только для того, чтобы впервые ощутить людей как повод для любви. Гибарян умер не от страха, он умер от стыда. Стыд — вот что спасет человечество.

Глубокое покаяние Криса преобразует Хари, женщину-матрицу. «Я люблю, а, значит, я — человек», — говорит Хари, выражая одну из ключевых идей фильма. В минуту невесомости Крис и Хари, взявшись за руки, медленно парят в воздухе под звуки органной музыки. Это образ возвышающей и преображающей любви. Покаяние Криса считывается и мыслящим океаном Соляриса: неожиданно «гости» исчезают, исчезает и Хари. Вместо нее во сне Крису видится давно умершая мать, которая ухаживает за ним, как за маленьким ребенком, омывает и исцеляет его. Крис возвращается домой. В последних кадрах фильма он стоит на пороге отчего дома, на коленях у ног отца в позе блудного сына, точь-в-точь как на известной картине Рембрандта. Трудно понять, состоялось ли его возвращение в реальности или это плод фантазии Криса, материализованной Океаном Соляриса. Кадр отдаляется от нас, и отчий дом постепенно превращается в крошечный островок в необозримом Океане планеты Солярис.

Последние кадры — это символический образ возвращения домой, возвращения к покинутому Отцу, а, значит, — Богу. Возвращения через стыд, через покаяние, через спасительную горечь ностальгии о потерянном рае.