Где в Писании напрямую сказано о том, что нельзя женщине носить мужские вещи и пользоваться косметикой?

Какие интересные никонианки! Мне кажется, Вы их ошибочно так называете. Да, вероятно, они когда-то были крещены в РПЦ, но христианского образа жизни не ведут и, как сейчас говорят, «невоцерковлены». Говорю это по двум причинам. Во-первых, какой человек, верующий во Христа, читавший Евангелие, станет обижать и обзывать другого, даже если тот что-то, по их мнению, не так делает, но делает из желания угодить Богу?! А во-вторых, благочестивые никонианки весьма послушны церкви в вопросе одежды. Более того, иногда внешне они превосходят многих современных старообрядок. Идешь порой по городу, увидишь благочестиво одетую девушку или женщину, и сразу понимаешь, что это верующий человек. И не обязательно она идет из храма или в храм. Ее легко отличить в толпе потому, что она скромно, опрятно одета, поступь и взор ее выражают чистоту и смирение. А иную старообрядку, увы, и не узнать: так разительно ее внешность и одежда отличается от того, какой ее вижу в храме; и так схожа она с прочими согражданками.

У никониан очень популярны высказывания старца Паисия Святогорца, а он очень резко и недвусмысленно высказывался по поводу косметики и ношения мужской одежды. При желании Вы это легко найдете в интернете, для них это будет убедительно. Я тоже кое-что читал, мне запомнился, например, вот это эпизод, рассказанный старцем Паисием: «Помню еще одну женщину. Она пришла ко мне с красными ногтями — длиннющими, как у ястреба, и начала просить: «Мой ребенок тяжело болен. Помолись, отче. Я тоже молюсь, но…» — «Что ты там молишься! — перебил я ее. — Такими когтищами ты наносишь раны Христу! Чтобы ребенок выздоровел, постриги сперва свои ногти. Ради здоровья своего ребенка сделай, по крайней мере, это: обрежь ногти и смой с них краску».— «А можно я покрашу их белым лаком, отче?» — «Я тебе говорю: очисти свои ногти от краски и подстриги их. Сделай хоть какую-то жертву ради здоровья своего ребенка. Да что же это такое, а? Ведь если бы так было надо, то Бог изначально создал бы тебя с красными ногтями…» — «Так, значит, я покрашу их белым лаком, отче?». Ух, уморила. «Да, — подумалось мне, — дождетесь вы здоровья — и ты, и твой ребенок…».

А в моей практике был другой случай. Я долго уговаривал одну прихожанку, уже пенсионерку, оставить привычку к косметике. Она противилась, но спустя некоторое время говорит мне: «Я поняла, почему нельзя краситься». «О! Почему же», — спрашиваю я. «Потому что это ложь».

Но главное, Вы не злитесь на этих женщин и не превозноситесь над ними, не укоряйте их. Будьте всегда кротки и тверды в своей позиции; где-то можно и с юмором отшутиться. Более того, радуйтесь, что удостоились «принять бесчестие» за заповедь Господню (Деян. 5:41) и молитесь за них. И если они серьезно готовы слушать, то в помощь Вам приведу несколько цитат из каноничных текстов Священного Писания. Книги Еноха на самом деле нет в православной Библии. Где вы ее взяли?

Вот повеление Господа, данное людям через пророка Моисея:

На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие (Втор. 22:5).

Вот, что по этому поводу говорит святитель Амвросий Медиоламский (IV в.):

Если истинно исследуешь это, то увидишь, что неприличным является то, чего чуждается сама природа. Почему же, человек, ты не хочешь являться тем, кем рожден? Почему избираешь себе иное обличье? Почему уподобляешься женщине, или ты, женщина, мужчине? Каждый пол природа облекла в соответствующие одежды. Наконец, различно обхождение, различны цвет кожи, движения, походка, различны силы, различается голос у мужчины и женщины.

Профессор Александр Павлович Лопухин в комментариях к Библии поясняет, почему дано такое повеление: «обычай переодевания в одежды иного пола в видах наслаждения противоестественными формами разврата практиковался у многих языческих народов древнего мира». Добавим с прискорбием и ужасом, что современный человек пошел дальше ношения несвойственных полу одежд: он уже делает операции по смене пола.

А вот что Дух Святой говорит через пророка Исаию:

«Так говорит Господь: за то, что дочери Сиона величаются и ходят, подняв шею и обольщая взорами и ступанием ног, в длинном платье, играя при этом ногами, Смирит Господь знатных дочерей Сиона и откроет Господь срамоту их в тот день. И отнимет Господь: славу одежд их, и украшения их, и золотые вплетения (на голове), бахромы на платье и луночки (металлические), и тонкие сорочки, и украшение лица их, весь красивый убор их: ожерелья, перстни, шейные цепочки, браслеты, и ушные серьги, Драгоценную верхнюю одежду и нижнюю, и утварь домашнюю, светлые Лаконския одеяния, и виссонныя, гиацинтовые и пурпуровыя, и виссон, сотканный с золотом и гиацинтом, и летния платья, перебранные золотом. И будет: вместо благовония — смрад, и вместо пояса — веревкой опояшешься, и вместо золотого украшения на голове будешь иметь плешь за дела свои, вместо багряной одежды вретище наденешь. И прекраснейший сын твой, которого ты любишь, падет от меча, и сильные ваши падут от меча и унизятся. И восплачут хранилища нарядов ваших. И останешься одинокой и будешь на землю низвергнута» (Ис. 3:16–25).

В приложении к этому ответу приведу пространный отрывок из толкования святителя Иоанна Златоуста на книгу пророка Исаии. А сейчас процитирую святителя Василия Великого, который также написал толкование на эту пророческую книгу:

О неблагоприличной одежде: «И отнимет Господь славу одежд их, и украшения их». Поскольку они вопреки приличию пользовались тем, что дано им в употребление, то «отымет Господь славу одежд их», в которые одевались они на вред себе и встречающимся с ними. Посему всякой женщине, которая во зло употребляет облечение в одежду, угрожает отъятие». 

О женской косметике: «И украшение лица их». Есть некоторые краски, употребляемые женщинами для украшения лица: белая, алая и еще черная. Одна придает ложную белизну телу, другая цветет румянцем на щеках, а черная луновидно описывает бровь над глазами. И сие самое Господь угрожает отнять, чтобы не было окрадываемо, как говорят, целомудрие мужей и чтобы этим живописанием не были увлекаемы жалкие очи юношей. Или тогда отнимется это, когда все пред Судиею предстанет обнаженным, когда поникнет бровь, уныние явится на щеках, побледнеет лицо от страха».

Но могут сказать, что это все Ветхий Завет. Но и в Новом Завете женщине запрещено принимать на себя образ мужчины. Послушаем апостола Павла. В первом послании к коринфским христианам он указывает на то, что женщина должна отличаться внешне от мужчины, а именно: молиться с покрытой головой и не стричь свои волосы. У каждого пола свои внешние отличия, свой внешний облик и своя одежда:

«Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая. Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается. Итак, муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа. Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа. Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов. Впрочем, ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же – от Бога. Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала? А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии» (1 Кор. 11:4–16).

В другом месте святой апостол Павел говорит, что женщины должны ходить «в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» (1 Тим. 2:9-10).

Апостол Петр, обращаясь к женщинам, говорит:

Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом. Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям (1 Пет. 3:3–5).

Приведем еще правила Кормчей — свода церковных правил, обязательных в Церкви.

62-ое правило Шестого Вселенского Собора определяет: «...никакому мужу не одеваться в женскую одежду, ни жене в одежду, мужу свойственную» под страхом извержения из священного чина для священства и отлучения от общения церковного для мирян.

Правило 11 Гангрского Собора: «Если некая женщина, ради мнимого подвижничества, применит одеяние, и, вместо обыкновенной женской одежды, облечется в мужскую: да будет под клятвою».

Полагаю, этих свидетельств достаточно для верующего человека. Об этом еще много можно говорить. Но лучше в качестве приложения к ответу приведу Вам отрывок из толкования на книгу пророка Исаии святителя Иоанна Златоуста и статью видного старообрядческого писателя — епископа Михаила (Семенова, 1873-1916) (Собр. соч.: Том 2. С. 246-250).

Святитель Иоанн Златоуст. Из книги «Толкование на пророка Исаии» (Ис. 3:16–25)

«… Во всем, и в глазах, и в одежде, и в ногах, и в походке, обнаруживается или целомудрие, или распутство. Движения внешних членов суть как бы вестники души, находящейся внутри. Как живописцы, смешивая краски, начертывают изображения, какие хотят, так точно и движения телесных членов выводят наружу свойства души и представляют их нашим глазам. Потому и другой премудрый сказал: «Одежда и осклабление зубов и походка человека показывают свойство его» (Сир. 19:27). «И оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их; в тот день». Обличив два порока, гордость и распутство, он для каждого употребляет соответственное врачевство: для первого — первое, а для второго — последующее, для гордости — смирение, а  для красоты одежд — лишение ее. Когда говорит, настанет война, тогда все будет унесено. Тогда высокомерные и гордые женщины, пораженные страхом, освободятся от этой болезни; развратные и во всем изнеженные, подвергшись игу плена, освободятся от всей этой изнеженности. …

Если же и тогда, прежде благодати и такого любомудрия, это было осуждаемо, то какое оправдание могут иметь нынешние жены, которые призваны на небо и к подвигам большим, которые обязываются соревновать ангелам, которые могут несравненно с большей силой побеждать такое воздержание, и между тем превосходят и действующих на зрелище? И, — что всего хуже, — они даже не думают, что грешат. Потому и на них нужно вооружиться словом пророка. Действительно, не только к тем, но и к этим относится прибавленное им: «будет вместо благовония зловоние». Видишь ли, как он отвергает и намащение благовониями и угрожает за это великим наказанием? …

«Вместо багряной одежды вретище наденешь». Не представляется ли это страшным и невыносимым? Но нас ожидают еще не такие наказания, а червь ядовитый и тьма нескончаемая. Если тех за пристрастие к украшениям постигли плен, рабство и крайние бедствия, — а что Бог осудил и наказал их собственно за этот грех, послушай, как пророк, исчислив бедствия, указывает и на их причину: «сия ти, — говорит, — вместо благолепия» — если иудейские жены, пристрастные к украшениям, подверглись такому наказанию, когда отечество их было разрушено до основания, и они, после великой роскоши, были отведены в чужую страну рабынями, пленницами и изгнанницами, и преданы голоду, болезням и бесчисленным родам смерти, то не очевидно ли, что мы подвергнемся еще тягчайшим наказаниям, впадая в те же грехи?

Если же какая-нибудь жена, пристрастная к украшениям, еще не потерпела ничего подобного, — пусть она не будет самонадеянна. Бог обыкновенно посылает наказания на одного и на другого и через них внушает всем прочим, какие ожидают их бедствия. Но выражу яснее сказанное мною. Жители Содома совершали некогда тяжкие грехи и подверглись крайнему наказанию, когда нисшел пламень, и города, и люди, и земля с телами их, — все было сожжено. Что же? После них разве никто не дерзал совершать такие же дела? Напротив, многие и во многих местах вселенной. Почему же они не потерпели ничего подобного? Потому, что они соблюдаются для другого, тягчайшего наказания. Потому Бог, сделав это однажды, не делал более, чтобы дерзающие совершать такие дела ясно видели, что они никогда не избегнут наказания, хотя бы здесь и не подвергались им. В самом деле, сообразно ли было бы с разумом, если бы те, которые жили прежде благодати и закона и не слушали ни пророков, ни кого-нибудь другого, потерпели такие наказания за свои грехи, а те, которые после них удостоились такого попечения Божьего и не вразумились примером их, — от чего грех делается гораздо более тяжким, — избежали бы назначенного за это наказания? Почему же они и теперь еще не наказаны? Дабы ты научился, что они соблюдаются для наказания, гораздо более тяжкого.

А что действительно можно подвергнуться наказанию более тяжкому, нежели содомское, послушай Христа, который говорит: «Отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому» (Мф. 10:15). Потому, если нынешние жены, пристрастные к украшениям, не потерпели того, что потерпели украшавшиеся тогда, — пусть они не будут самонадеянны. Самое замедление и долготерпение Божье приготовляет им жесточайшую огненную печь и делает пламень сильнейшим. 

Епископ Михаил (Семенов)

Урок красоты: Письмо к женщинам, к житию св. Петра Галатийского

Вся Антиохия знает уединенную пещеру-гроб невдалеке от города, где подвизается удивительный пришелец.

Несколько лет как он поселился здесь, и последнее время его постоянно окружают толпы народа. Один ищет поддержки для своей слабой воли в его огненных речах о покаянии, о жизни новой, о следовании за Христом. Другой ждет утешения. Третий привел недужного брата, сестру, жену.

В Антиохии говорили, что даже прикосновение к одежде подвижника дает исцеление.

Подвижник св. Петр был родом из Галатии. Еще в раннем возрасте, как и св. Иоанн Кущник, покинул родительский дом, потому что так «приказало ему Евангелие», и ушел в св. землю.

Здесь, следуя буквально по стопам Христа, он исходил всю святую землю, обливая слезами каждый вершок земли, по которой ходила пречистая нога Спаса, и около св. Голгофы дал себе обет всю жизнь «ходить за Ним».

Теперь он в молитвенном подвиге около Антиохии.

Его ложем служит гроб. Горсточка риса — его пища. И все долгие дни и часы он проводит в молитве. «Кто измерит капли его молитвенного пота?» — в благоговейном удивлении спрашивал еще его современник блаженный Феодорит Кирский в своей «Истории боголюбцев». «Каждый день, каждую ночь проводил в борьбе Петр, — говорил блаженный Феодорит, — и выходил победоносцем».

И дивились антиохийцы его духовной крепости.

* * *

Молодая, еще красивая женщина с трепетом переступила порог подземелья. Она идет со странной нерешительностью.

Молодая раба поддерживает ее справа.

Да, она слепая или, вернее, больна глазами.

— Войди, дочь моя! Зачем Бог привел тебя? — спросил преподобный.

— Помолись за меня, ты видишь мое страдание, — отвечала женщина.

Старец окинул женщину испытующим взором. Пред ним стояла богато одетая и, по обычаю времени, набеленная и нарумяненная женщина.

— Вижу. Страдает душа твоя. Но разве не вольна ты исцелить ее?

— Не душа, а тело мое болеет. И бессильно искусство врачей. Только твоя молитва может возвратить мне зрение.

— Исцели свою душу и тогда молись об исцелении тела.

Женщина в недоумении вскинула на старца больные, потухающие глаза.

— Ты сейчас недовольна тем, что Господь закрыл свет от очей твоих. Но почему ты недовольна была Им и тогда, когда светлы были твои очи. Как смела ты хулить и исправлять Его дело, творение рук Его?

— Что сказала бы ты, — продолжал старец, — если бы увидела живописца, который портит создание великого художника: станет белить лик, начертанный по его вдохновению, лить краски, чернить брови и ресницы?

Женщина упала на колени и со слезами стала просить прощения.

— Помни, дочь моя, — продолжал он, — что если для художника оскорбительны такие поправки, то тем более для Премудрого Творца, так чудно украсившего человека, умалившего его малым чем от ангелов, для Великого Художника, Который дал тебе твою красоту. Красива женщина красотой души своей.

И, прикоснувшись к больному глазу, старец сотворил над ним знамение креста.

Женщина прозрела...

Это была мать блаженного Феодорита, и она поняла данный ей урок.

Хотелось бы, чтобы женщина нашего времени приняла этот «урок красоты».

Если тогда, в те времена, женщины много отдавали искусственной красоте, платью, золотой мишуре, то теперь они отдают ложному богу суетности еще большую дань.

«Мода — вот истинная паутина дьявола», — говорит один мыслитель. Если старорусские Цветники называли сетью дьявола женщину, то в этом есть правда теперь, когда дьявол поймал ее в паутину моды... Слишком много души она отдает за тряпку. И не только своей, но и души мужчины...

Странно писать на такую тему старообрядке, но, увы, уже можно и нужно.

И ее берут во власть мишура, соблазн тщеславия.

«Так как дочери Сиона, — писал пророк Исаия, — возгордились и ходят с нескромным взором и гремят цепочками, то Господь отнимет украшение из цепочек, звездочки и луночки, серьги и запястья, мантильи и покрывала, прозрачные ткани и кружевные одежды...» (Исаии 3:16 и далее).

Почему великий св. пророк заговорил о такой будто бы мелочи?

А потому, что суетность, погоня за модой опустошает душу женщины, делает рабой суетности ту, которая должна оздоровлять жизнь, христианизировать ее. Сделать лучше и праведнее.

Душа женщины, несомненно, свежее, чище души мужчины.

Она не изношена в злой борьбе за жизнь и могла бы переменить и мужчину: привлечь его к закону любви, закону Христа.

И вот женщина отдает свою душу за тряпки.

Св. Климент Александрийский говорит, что запястья и цепочки — это символ рабства, это — цепи рабыни.

Да так и есть: эта золотая мишура держит в рабстве женщину, ее душу и часто ее тело.

И как унизительны эти цепи, которые делают из женщины, подруги мужчины по труду, по устроению жизни — раззолоченную куклу.

Женщина — украшение жизни, но сама женщина, и она напрасно ценит дороже себя наряды и украшения. Мало того, эта погоня за украшениями отняла у ней и самую красоту. Женщина разменялась на мелочи и утратила свою первую красоту — спокойствие; она потеряла свой взгляд, свою походку, свой вкус, свою врожденную грацию. Посмотрите на картины Нестерова «На Волге» и т. п., где даны портреты старых старообрядок, и вы скажете: «Какие красивые лица».

А теперь где этот одухотворенный, полный глубокой душевной красоты тип? Женщина (и девушка) стерлась; от нее осталось платье, под которым менее интересный, чем платье, человек.

«Душа, мысль и спокойствие исчезли с лица современной женщины, а с ними исчезла и духовная прелесть, составляющая настоящую красоту женщины» (Лухманова).

Мелочь жизни, погоня за мишурой убила женщину-строительницу семьи и жизни.

Или, если не убила, то убьет.

Недаром и свв. отцы так много писали об одеждах женщины, о «модах», как ни далеки были такие вопросы от их собственной души.

Св. Климент рекомендует предпочитать простую белую одежду всякой другой, потому что в белое одеты ангелы и святые люди на небе (Апок. 6, 11. 19, 8); он предостерегает от пестрых и цветных одежд, потому что такие одежды более ласкают взор, чем служат какой-либо практической потребности, и потому, что простота есть лучшее отображение христианской правоты и святости.

«Носить, — пишет он, — фальшивые волосы, что делают женщины, неприлично и совершенно отвратительно, ибо носить чужие волосы на своей голове так же мерзко, как иметь обритую голову. И на кого в таком случае будет возлагать священник свою благословляющую руку? Не будет ли он благословлять чужую голову, когда будет касаться своей рукой таких волос у коленопреклоненной женщины, которые ей не принадлежат?»

Тертуллиан писал еще энергичнее. «Вам прилично не великолепное убранство, но траурная одежда. Ибо через вашу праматерь Еву грех вошел в род человеческий. Благодаря тебе, жена, Сам Сын Божий должен был уничижиться до смерти всякое женское убранство, в особенности состоящее из золота и драгоценных камней, происходит от павших ангелов, есть плод той преступной любви к дщерям Евы, о которой говорится в 6-й главе книги Бытия. Ужели должны те, кому принадлежит суд над падшими духами (1 Кор. 6, 2), позволять себе пользоваться дарами и выдумками этих последних?»

Это было уже преувеличение. Здесь звучит монтанизм учителя, еретический уклон.

Другие свв. отцы допускают даже простую и нетщеславную «красоту наряда». Даже требуют, чтобы «брачные ризы», какие надевают христиане, идя на вечерю Царского Сына (литургию), были брачными.

Но это только простота. Только чистота. Не более.

А позволительно ли такое положение дела, когда женщина даже в храме следит только за нарядами.

Одна женщина, вернувшись от обедни, описала при мне за чаем шестнадцать платьев.

Это была не старообрядка. И слава Богу. Здесь еще держится взгляд, чтобы, по крайней мере, в храме не дразнить зависти бедных блеском и изысканностью одежды. Кое-где держится даже старорусский строгий и изящно-красивый сарафан.

Но ведь и в старообрядчестве начинается то же, что везде. Я не говорю уже о тех чисто материальных злых результатах, какие влечет мишура внешней роскоши.

«Нужно, — говорят, — одеваться прилично».

Прилично — это не значит чисто, прилично в буквальном смысле. Это значит: «не хуже людей», как все.

Результаты ясны.

«Странно привыкли еще люди понимать слово приличие, — пишет Смайльс. — Желание быть приличными нередко даже идет в ущерб честности. Не будучи богаты, мы во что бы то ни стало хотим казаться богатыми. Мы добиваемся хотя бы лишь одного наружного почтения. Не будучи в силах идти по дороге, указанной нам жизнью, мы стремимся, тем не менее, к какой-то модной жизни, а это смешно уже потому, что это лишь удовлетворение тщеславию. Непрестанно идет борьба и давка за места этого общественного амфитеатра; тут не щадят ни честных стремлений, ни благородных побуждений, все попирается здесь ногами и множество честных натур гибнет в этой свалке безвозвратно и без цели».

«Люди не боятся даже стать бесчестными, чтобы только не показаться бедными».

«Отдают здоровье, жизнь, иногда совесть и честь, чтобы только не остаться назади в этой погоне за яркой тряпкой, за цветными камешками...»

Вы опять скажете мне: вы обличаете чужие недуги. Мы не больны ими.

Может быть. Но вы заболеете завтра. И лучше предупреждать болезнь, чем лечить ее.

Будем помнить урок св. Петра Галатийского, что чужие волосы, чужая красота, чужой румянец — бунт против Бога.

А ненужная роскошь наряда — воровство у голодного, а часто воровство у собственных детей.