До революции было «…яко…, тако и…», что означало «что на земле, так же, как и на небе». Теперь (когда и кем?) убрали тако, получилась бессмыслица: что бы было неизвестно где (под водой? под землёй?) так же, как на небе и на земле. Кто дерзнул утверждать, что отец вводит в искушение? Ведь и Исуса искушал известно кто. Отец наш любит всех нас и отводит (по молитве или без неё) от искушения. Кто и когда, используя слова «остави нам», утвердил нам молиться, чтобы отец не отпускал наши грехи, так как мы не отпускаем должникам нашим? В других славянских текстах молитвы никакого «остави» нет. Откуда взялась частица «но», нарушающая логику предложения? Уж не перевод ли от «але»? А откуда это «але» взялось в славянских языках?
Александр, Екатеринбург
27 августа 2019
Кто и когда редактировал текст «Отче наш» на церковном языке?
Очень сложно отвечать на вопрос, суть которого трудноуловима. Позволю себе домыслить то, что Вы хотели спросить. Видимо, Вас смущает разница в звучании молитвы Господней «Отче наш» в Евангелии на славянском, на русском языках, и употребление этого текста в богослужении Православной Церкви.
На самом деле эта разница имеется. И причина ее не в каком-то «але», а, во-первых, в естественной разнице языков, и, во-вторых, в сложившемся богослужебном использовании этой молитвы. Разница между русским и славянским языками очевидна. И на русский язык Евангелие переводилось не со славянского, а с греческого языка. Поэтому нет идентичного, калькированного использования слов в славянском и русском переводах. Кроме этого, язык русского синодального перевода несколько отличается от современного русского языка, что также наложило определенный отпечаток на текст молитвы Господней в Евангелии. Поэтому текст в славянском Новом Завете отличается от текста в русском Новом Завете.
Что касается богослужебного варианта «Отче наш», то этот текст является согласованным всей Православной Церковью много веков назад вариантом совмещения слов, приведенных в Евангелии от Матфея и в Евангелии от Луки. Вам же известно, что молитва Господня приведена в двух Евангелиях — от Матфея и от Луки. И эти два варианта несколько отличаются друг от друга. Так вот богослужебный вариант, используемый православными христианами уже много веков, совмещает в себе оба евангельских варианта.
Никакого злого или еретического умысла в этом нет.