Упокоилась старообрядческая инокиня Анисия (Берестнева)

7 мая 2020 года на 85-году жизни скончалась инокиня Русской Православной старообрядческой Церкви Анисия (Берестнева). Днем ранее она была госпитализирована с Рогожского в инфекционную больницу на Коммунарке с предварительным диагнозом пневмония. В прошлом инокиня Анисия была женой протоиерея о. Александра Кузьмича Берестнева (священноинока-схимника Амфилохия).

Священноинок-схимник Амфилохий (в миру Александр Кузьмич Берестнев) с 1984 по 1986 год являлся настоятелем Покровского кафедрального собора РПСЦ в Москве. Родился 17 февраля 1931 года в семье коренных старообрядцев. В возрасте 15 лет архиепископ Иринарх (Вологжанин) поставил Александра во чтецы, 9 лет он служил при храме Преображения Господня в Клинцах Брянской области. Сперва диаконом, а после 1974 года — иереем. В Москву на служение о. Александр был переведен архиепископом Никодимом (Латышевым). В столице священник тяжело заболел и оставил служение, а 23 октября 1990 года, за два года до своей кончины, принял постриг во иноки с именем Амфилохий. Постриг совершил митрополит Алимпий (Гусев). Супруга священноинока-схимника Амфилохия Антонина оставалась с ним до конца его жизни.

Сегодня мы публикуем небольшое воспоминание об инокине Анисии прихожанина Рогожского Алексея Васильевича Шишкина:

С Антониной Семеновной Берестневой (1935–2020) я познакомился в конце 90-х годов на Рогожском, когда был уставщиком, а настоятелем тогда был о. Леонид Гусев. Она была женой протоиерея Александра Берестнева, который первоначально служил в Клинцах, где и жила Антонина Семеновна. В Церковь Александр Берестнев пришел в 60-е годы, во время гонений. Это был оригинальный человек. Рассказывали, что в старших классах школы он где-то в саду закопал свой портфель с учебниками и заявил:

«Больше в школу ходить не буду. Буду служить в Церкви».

Когда Антонина Семеновна была молодой девицей, ее познакомили с Александром. Вскоре они поженились, но брак у них был своеобразный. Чтец Александр решил, что после венчания они не будут как муж и жена сожительствовать физически. У них будут только братские отношения, как в некоторых древних патериках. И вот в таком браке Антонина Семеновна прожила всю жизнь. Долгое время Александр был диаконом в Клинцах, там же была кафедра. Он служил при епископе, ездил с ним по многим приходам, вел большую переписку. Антонина Семеновна работала в аптеке и одновременно помогала мужу во всех делах на приходе. Также на ней лежал весь быт, поскольку ее муж был целиком занят на приходе.

Когда в середине 80-х годов XX века старообрядческое священство практически вымирало, и встал вопрос о том, кто станет настоятелем в Покровском соборе Москвы, священноначалием РПСЦ было принято решение о переводе священника Александра Берестнева из Клинцов в столицу. Поскольку вопрос был очень важным, московские прихожане пожертвовали ему однокомнатную квартиру в районе Измайлово, куда они с супругой и переехали. Какое-то время он служил на Рогожском (например, он есть на фотографиях крестного хода в праздник Жен-мироносиц середины 80-х годов), но потом у о. Александра случился паралич ног, и он не смог больше совершать богослужения в храме. Тогда он принял постриг в схиму, а по известному правилу, в этом случае должны постригаться оба супруга одновременно. Но поскольку Антонина Семеновна должна была обслуживать его в быту, митрополит Алимпий принял решение, что она будет пострижена позднее. Тем не менее, схимы для пострига были сшиты не только для о. Александра (в схиме Амфилохия), но и для Антонины Семеновны. Свою схиму Антонина Семеновна даже показывала некоторым христианам, в частности, мне, когда я был у нее в гостях.

Постриг Антонина Семеновна приняла буквально в конце 2019 года. До этого она была просто мирянкой. До смерти о. Амфилохия она все время жила с ним и помогала совершать ежедневную службу утром и вечером (у него был набор необходимых богослужебных книг). В промежутках между службами ходила в магазин, готовила для него и убирала. Когда о. Амфилохий умер, о. Леонид Гусев и митрополит Алимпий предложили ей еще отложить на время постриг и послужить уставщицей на Рогожском, так как она неплохо разбиралась в уставе, потому что помогала на клиросе в храме в Клинцах.

На Рогожском мы с ней и познакомились. В то время я стал осваивать устав по приглашению о. Леонида Гусева и вести один день на буднях в Покровском соборе. Она тоже вела один день. Помню, я даже давал ей конспекты и помогал, а однажды попросил вместо меня совершить одну службу. Потом, когда мы виделись, она называла меня «мой учитель», хотя была гораздо старше меня. Часто говорила: «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет», — имея ввиду, что в те годы она меня считала молодым.

Она была очень вежливым, очень воспитанным, очень тактичным и деликатным человеком. Хотя Антонина Семеновна не принимала постриг, для нее фактически вся жизнь сосредотачивалась в храме. Она была инокиней не по постригу, а по духу. У нее была только одна дорога — от дома у метро «Измайловская» до Рогожского и обратно. Она говорила:

«Храм — это моя жизнь, весь мой интерес. Я этим дышу и живу».

И это действительно было так. Собственно, так она прожила пятнадцать лет. Прихожане Рогожского ее уважали, она была действительно хороший, добрый, благочестивый человек и, как сказано в Евангелии, «истинный израильтянин, и лжи не было в ней». В последние год-полтора она начала себя плохо чувствовать, стали отказывать ноги. Помню, как она приходила служить на Рогожское на буднях, но было видно, что она еле-еле переставляет ноги — на входе во время «Херувимской» ее уже буквально вели под руки. Тем не менее, и в таком состоянии она старалась вести службу, стояла с указкой.

Когда стало очевидно, что она уже сама не сможет ездить из Измайлова до Рогожского, Антонина Семеновна решила принять иноческий постриг. Ее постригли с именем Анисия, надев ту самую схиму, которую она мне когда-то показывала — древлеправославную схиму, которая по форме и надписям отличается от новообрядческой: черная схима, вышитая цветными нитками с надписями и изображениями о памяти смертной. После пострига она стала жить в келье на Рогожском. Пока у нее были силы, ее приводили на службу в Покровский храм. По-видимому, она была на пасхальной службе 2020 года и, вероятно, на службе в день Жен-Мироносиц.

И вот тут хочется напомнить, что некоторые устраивали браваду, уверяя, что истинно верующих старообрядцев инфекция коснуться не может. А потом, когда после Пасхи на Рогожском уже стали появляться известия о заболевших, пытались эту информацию скрыть. В основном это были относительно молодые и здоровые люди, которые если и заболеют, то перенесут вирус относительно легко. А жертвой этой бравады и всех этих заявлений стал хороший, добрый, замечательный и благочестивый человек. «Вина» инокини Анисии заключалась лишь в том, что она уже была в возрасте, имела хронические заболевания и не обладала такой крепостью, как эти горе-ревнители. Я считаю, что ее смерть на совести тех, кто не хотел принимать никакие санитарные и эпидемиологические меры в Покровском соборе, а потом пытался скрывать факт заражения.

Вечная память схимнице Анисии! В наше тяжелое и непростое время испытаний, которые послал нам Господь, будем молиться о ней, а также о здравии и вразумлении нашей братии, — прихожан и клириков Покровского кафедрального собора.

От редакции:

В 2017 году Освященный Собор Русской Православной старообрядческой Церкви постановил: «Считать крайне нежелательным проведение патологоанатомических исследований умерших, а также кремации их тел, как не соответствующих православному Преданию». Также в соборном докладе епископа Ярославского и Костромского Викентия (Новожилова),  было указано о необходимости исполнения всех обычаев христианского погребения. К сожалению, во время эпидемии коронавируса, исполнение большинства этих пожеланий невозможно. Тела готовятся к погребению светскими сотрудниками морга. Доступ на похороны ограничен. В лучшем случае, тела умерших выдаются в закрытых гробах, но все чаще применяется кремация.