Традицию, заложенную год назад, продолжили и укрепили екатеринбургские старообрядцы и нынче. На второй неделе после Пасхи отправились мы по местным кладбищам, чтобы приветствовать своих упокоившихся родных и близких словами «Христос воскресе». Несмотря на то, что собраться оказалось не так уж и просто, время нашли, уделив поездке по погостам целый день.
Нам предстояло объехать четыре кладбища — здесь, в разных концах уральской столицы, покоятся те, кто созидал храмы в Екатеринбурге и в селе Пристань. И хотя наш выезд на кладбища удалось организовать не в день Радоницы, как это было год назад, из-за чего нынче не было столь явной проповеди Старой Веры среди сотен посетителей кладбищ, зато удалось побывать даже там, куда в прошлом мае мы так и не успели.
Собираться начали за неделю, созваниваясь с прихожанкой Александрой Селезневой еще на Светлой Седмице. Поскольку цель была не просто в том, чтобы посетить родные и дорогие нашим сердцам могилы, но и пропеть пасхальные стихеры, нужны были… певцы. А кто, как не легкие на подъем и опытные клирошане, Константин Макаров и его сестра Наталья, уроженцы молдавского села Кунича, могли помочь нам в этом? Поэтому уговаривались заранее: Константин Афанасьевич, который в последний год трудится уставщиком у протоиерея Иоанна Устинова в Свято-Троицком храме на Пристани, пообещал специально приехать к нам, а Наталья Афанасьевна сказала, что обязательно подстроится под всех. И удалось — сердца рвались к родным могилам!
Мы посетили в этот день до десятка усопших, родных и близких, в том числе мужа Александры Феоктистовны, ее маму, дочь и внучку. Особо отмечу троих, в число которых попал и мой родной дед. Но сначала мы приехали на Восточное кладбище, к незаслуженно оставшемуся без нашего внимания год назад Ивану Петровичу Кетову. Этого человека для многих старообрядцев — в основном, конечно, пожилых — представлять не надо: «уральский праведник», инвалид детства, который всю свою жизнь уподобил иноческой, прожив неженатым — в созидании и укреплении храмов, в помощи верующим, в посте и молитве. Ему, как усердному молитвеннику, писали отовсюду — за словом поддержки, с просьбой о его молитве, которые у него во множестве заказывали. Знали: помянет всех и каждого.
Он созидал и укреплял храм на Пристани, который был для него родным и единственным, а когда екатеринбургские старообрядцы получили в собственность нынешний храм, перебрался сюда, оказавшись и за уставщика, и за пономаря, и за строителя, и за клирошанина. И как было не приехать на его могилу — тем более, что в июле исполняется десять лет со дня его упокоения?! Так уж вышло, что я — один его оставшийся родственник, и единственный, кто знает место к его могиле. И потому для меня было очень важно привезти сюда тех, кто сумеет запомнить дорогу, чтобы народная тропа сюда не зарастала никогда, ведь и мне нельзя быть вечно уверенным в своем добром здравии.
Прибрали могилы — а покоится Иван Петрович рядом со своей сестрой Анной — запели Пасху, а потом повспоминали, каким был этот добрый, истовый старовер. Неподалеку навестили еще одну могилу — Анфиногена Дегтярева, лично которого никто из нас не знал. Но знали мы его брата Сергия, который для екатеринбургского храма тоже сделал немало, оставаясь усердным клирошанином. К слову, самого Сергия Георгиевича мы поклонами приветствовали уже на Окружном кладбище, куда тоже приехали «в обязательном порядке». У его могилы мы вспомнили, каким они был скромным, незаметным, но и до определенной поры незаменимым: первым приезжал в храм и проходил на клирос, а после службы шел на трамвай так скоро, что за ним, восьмидесятилетним почтенным седовласым старцем, не всякий и молодой мог угнаться. В конце девяностых Сергея Георгиевича жестоко избили — он возвращался после субботней вечерней службы и, проходя по безлюдному парку, попался «на глаза» нескольким бездельникам, которые, развлекаясь, избили его до полусмерти. Он, конечно, «выстоял», отошел и продолжал ходить в храм, но дело шло уже к закату его жизни…
А деда моего, Никифора Семеновича, мы вспоминали не как клирошанина или уставщика, а как доброго и самоотверженного работягу. Потеряв единственную свою дочь Надежду, которую убили в 1991 году и которую сегодня мы, конечно, тоже приветствовали словами о воскресшем Христе, он с супругой Тамарой сосредоточился на воспитании двух оставшихся внуков и… на церкви. С него и с таких, как он, начиналась история храма в Екатеринбурге, когда молодой тогда еще отец Иоанн приезжал отмаливать храм — все вместе мы стояли в те далекие дни на крыльце, не взирая ни на дождь, ни на жару, ни на насмешки проходящих мимо горожан. Никифор Кетов делал незаметную работу, без которой не может обойтись ни один храм — часто оставался на ночные дежурства, зимой убирал снег, а летом не выпускал из рук метлы, не отказываясь и от многих других работ, и все это — в перерывах между богослужениями, которые старался не пропускать.
Поминали мы в этот день и многих других — родных и близких Константина с Натальей: Афанасия, инокиню Манефу. И, конечно, были бы рады продолжить этот список и увеличить число посещенных кладбищ и могил, если бы хоть кто-то высказал желание поехать с нами. Но нет, почему-то не принято у многих современных староверов выезжать на кладбища в эти пасхальные дни. А жаль, ведь единение, которые испытывали мы с нашими упокоившимися, но не ушедшими от нас родными и близкими, словами не описать. Тем более, что для нас встреча с единомышленными братиями и поездки по погостам — это уже традиция и душевная необходимость.
Фоторепортаж автора
Комментариев пока нет