Вернуться ли в «золотой век» Бориса Годунова?

14 октября Библейско-богословский институт св. апостола Андрея (ББИ) и Содружество в поддержку современной христианской культуры «Артос» провели zoom-семинар «Современное состояние старообрядчества». Своими взглядами на феномен старообрядчества и его нынешнее состояние поделились его представители: глава Всемирного союза староверов Леонид Севастьянов и редактор сайта «Русская вера» Глеб Чистяков. Как сообщил руководитель проекта «Соборность» и модератор встречи Сергей Чапнин, этот семинар — один из первых, задуманных в серии дискуссий, посвященных современному православию.

«Мы часто рассуждаем о других конфессиях, но упускаем из виду разнообразие именно православия. Старообрядчество — это древняя ветвь православия, за которым стоит глубокая история и интересная современность. У многих феномен старообрядчества ассоциируется с XVII веком или с началом ХХ века, когда старообрядцы были во главе российской культурной и экономической элиты. А как они живут сейчас?» — так обозначила проблематику встречи проректор ББИ Ирина Языкова.

Леонид Севастьянов предложил рассматривать старообрядчество как феномен культурной и политической истории, как некий идеологический конструкт. Так же, впрочем, он аттестовал и религию как таковую — это не что иное, как «сумма культурно-политических воззрений, положенных на особенности генетики и психики того или иного человека». Исходя из этого, Леонид Михайлович настаивает, что истоки старообрядчества надо искать вовсе не в середине XVII века, традиционно связывая их с царствованием Алексея Михайловича и реформами патриарха Никона, а во времени Бориса Годунова.

«Старообрядчество для меня — это Борис Годунов. Не Аввакум, а Борис Годунов — родоначальник старообрядчества», – заявил Леонид Севастьянов.

Глава Всемирного союза староверов пояснил эту неожиданную для многих мысль: по его словам, в середине XVII века еще живо было «поколение самых активных верующих 60+, которое помнило эпоху Годунова как золотой век». Время правления Годунова Леонид Михайлович описывает идиллически:

«В конце XVI века нет войн; золото льется рекой; соборность и выборность, включая царя; расцвет гимнографии, строительства, иконотворчества; крестьянство не закрепощено; купец — эталон, пример для подражания для граждан и, как ни покажется странным, аскетический идеал; армия — только наемная, нет рекрутов и призыва».

В XVII веке с воцарением династии Романовых резко сменилась «идеологическая и культурная парадигма», что привело к «катаклизмам»: «бесконечные войны, восстания, абсолютизм, закрепощение, рекруты, падение церковных нравов». «Никонианская церковь» — тоже проявление смены парадигм. Поэтому, по мнению докладчика, закономерно, что «поколение активных верующих» в середине XVII века обращало свои взоры назад, видя во времени Годунова «основу для процветания», а «в верности древнему благочестию — не только спасение после жизни, но и основу для счастливой жизни в нашем веке».

Севастьянов подчеркнул, что древнее благочестие не сводится к вопросам двуперстия, сугубой аллилуйи и т.д. — это «всего лишь символ, выражающий идеологию древнего благочестия, а это идеология времен Годунова». «Сложно представить, что люди ради двух перстов идут в огонь, а вот ради идеологии — способны», — отметил Леонид Севастьянов.

Наиболее яркие представители этой идеологии в XVIII–XX веках — купечество, которое «определяло вектор развития общины» и во многом — всей страны, потому что «именно староверы стояли за религиозные свободы, новые формы политического устройства в начале ХХ века». Однако им «не хватало опыта политического управления, чтобы вернуть Россию на рельсы годуновского пути <…> В ХХ веке им был нанесен большой урон из-за принадлежности к буржуазной прослойке, именно за их годуновский взгляд на частную собственность, они потерпели крушение за приверженность годуновской идеологии».

В начале выступления Севастьянов предупредил, что метод его анализа «не является четко разработанным — наш метод поэтический, описательный, адресованный к интуиции». Чтобы понять разницу между старообрядцами и новообрядческой церковью, «конфликт и непримиримость» между ними, надо, согласно описанному методу, анализировать «идеологическую разницу двух систем правления, двух династий». Именно с этих позиций призывает изучать происхождение и историю старообрядчества глава Всемирного союза староверов.

Из истории — в современность: Глеб Чистяков рассказал о том, как сейчас живут староверы, определил положительные и негативные тенденции, попутно сравнивая старообрядцев и РПЦ. Поскольку старообрядчество представлено разными течениями и толками в разных частях света, традиции и особенности тоже разнятся.

Богослужение, как и прежде, совершается по дораскольным книгам, оно длится в 2–3 раза дольше, чем в РПЦ. Что касается причащения, то оно весьма редко: за годы гонений, когда было закрыто большинство старообрядческих храмов, верующие «привыкли, что редкое причащение — это нормально». Обычная практика — один-два раза в год, «четыре раза — это предел». Некоторые согласия беспоповцев причащаются запасными Дарами, освященными еще в XIX веке, коих сохранились «микрочастицы». Такие верующие удостаиваются причастия один или два раза в жизни. «Поэтому и ограничения эпидемии для нас не так актуальны, не так остры», — отметил Глеб Чистяков.

Духовная дисциплина у старообрядцев предполагает разнообразные епитимьи (пост, молитва, милостыня) и длительное (на 3–5 лет) отлучение от причастия за наркоманию, прелюбодеяние и другие грехи. Невозможно причаститься без серьезной подготовки, а также без благословения духовного отца, «который знает твою жизнь, контролирует». Чистяков отметил, что, в отличие от РПЦ, у староверов другое понимание старчества — это «классические иноки, наставники именно в иноческой жизни», но отнюдь не советчики для мирян, которые бы воспринимали их слова как «ответы от Бога». Старчество же в РПЦ он называет «не столько монашеским, сколько народным», в этом явлении «много негативного» (порабощение, контроль, часто неканонические советы). «У нас нет культа духовного отца как гласа Божия», — добавил докладчик.

Иконопись он считает «единственным феноменом, который связывает РПЦ и староверов»: нынешнее поколение зрелых иконописцев знакомилось с иконой в советское время по музейным альбомам, где была представлена, в основном, дораскольная икона, которую многие копировали. В то же время, сейчас некоторые старообрядческие иконописцы обучаются азам иконописи в новообрядческих иконописных школах.

В отличие от канонической иконы, знаменное пение не приживается в храмах РПЦ, а ведь это неотъемлемая часть литургической традиции, которую хранят и развивают староверы. В Русской Православной старообрядческой Церкви есть комиссия по канонизации святых, которая активно работает. Так, недавно была написана икона 83 древлеправославных святых. Есть среди них такие, которые «прославлены и у вас, и у нас» — например, митрополит Московский Макарий, прп. Андрей Рублев, упомянул докладчик.

Соборность — основа церковно-общественной жизни староверов: по словам докладчика, это «не технический вопрос, а обоснованная богословская идея баланса между служением мирян и служением клириков». На соборы, которые в РПСЦ проводятся регулярно, каждая община выбирает по одному делегату от клириков и от мирян. С XVIII в. в соборах участвуют женщины. По словам Чистякова, «голос женщины приравнивается к голосу епископа». Особое значение соборность имеет у беспоповцев: утратив иерархию в ходе гонений и рассеяния, они всё решают сообща, ориентируясь на идеал вечевых порядков Пскова и Новгорода. Сравнение с вертикалью власти в РПЦ в этой части доклада было, разумеется, не в пользу РПЦ.

Выборы духовенства всех уровней, о чем «в РПЦ все давно забыли», — тоже давняя непреложная традиция старообрядцев. В РПСЦ священник не назначается епископом, — он выдвигается и готовится общиной, а процедура выборов самого епископа прозрачна, «публичное ее обсуждение на соборах, где половина мирян, иногда довольно жесткое». Как утверждает Чистяков, в РПСЦ невозможно представить себе переводы священников с прихода на приход по решению высших церковных властей, а также перемещения епископов с кафедры на кафедру. Единственный повод для таких перемещений — если община не принимает клирика или епископа, не считая необходимости переезда, исходящей от самого кандидата. «Это хороший пример для РПЦ, чтобы наконец навести порядок в этом вопросе».

Что касается межстарообрядческого сотрудничества, то сейчас больше возможностей для знакомства и сближения согласий и течений. Большую роль в этом процессе играют научные конференции. В 2015 году была создана рабочая группа по межстарообрядческим отношениям, которая помогает «решать общие вопросы», но отнюдь не нацелена на какое-либо объединение: «это невозможно, между поповцами и беспоповцами — пропасть».

Докладчик также затронул и негативные тенденции в жизни староверов. Это оскудение иночества во многих согласиях, что стало очевидным следствием гонений предшествующих веков. В РПСЦ монастыри «можно перечесть по пальцам». А вот у беспоповцев в последнее время иночество пополняется за счет тех, кто переходит к поморам из РПЦ (Глебу Чистякову известно до десятка таких имен).

Старообрядцы остро ощущают недостаточность системы образования — существующие 3 духовных училища не могут обеспечить кадрами все общины. Есть планы возродить богословский институт, но до реализации пока далеко. Характерная для последних десятилетий династическая преемственность священства — это, с одной стороны, хорошо, но с другой стороны, так система «окостеневает, нет социального лифта». Недостаточно епископов — некоторые кафедры десятилетиями пустуют, и верующие привыкают как-то обходиться без архиереев. В РПСЦ нет пока церковного суда, как, впрочем, и в РПЦ его «практически не существует как такового».

«В целом картина современной жизни старообрядцев позитивная, но я не сказал бы, что безоблачная», — подытожил докладчик. Он отметил в заключение открытость сообщества староверов, подчеркнув роль культурной идентичности: «Любой человек в России, кого ни копни, имеет предков-старообрядцев <…> В старообрядчестве так — кто ни приди сюда: немец, француз <…> — приняв русский культурный код, ты становишься русским, по сути дела».

Отвечая на вопрос об отношении староверов к католикам, Леонид Севастьянов сказал:

«Считается, что я как старовер не должен любить католиков. Но я человек прямой и скажу: староверам католики никогда ничего плохого не сделали. И у нас нет никакого негативного отношения к католичеству, я к католикам отношусь с уважением, по-доброму».

Он не дерзает говорить за всех староверов, которые весьма разнообразны, но подчеркивает, что во времена гонений в дореволюционной России, когда многие старообрядцы были вынуждены бежать на окраины империи или за границу, Католическая Церковь поддерживала их (в частности, признала белокриницкую иерархию). Севастьянов упомянул, что работал в архивах Ватикана и «не видел ничего о гонениях на староверов в католических странах, куда они бежали». В настоящее время он общается с Папой Римским Франциском, который является «почитателем творчества» Светланы Касьян, супруги Леонида Севастьянова.

Подытоживая дискуссию, модератор С. Чапнин не согласился с одним из главных тезисов выступавших: «Невозможно вернуться в эпоху Годунова, Вселенских соборов или Синодальной церкви. Любое возвращение опасно, потому что это реконструкция. Гигантский проект реконструкции последних 30 лет провалился. Стоя на обломках этого проекта, нужно выбрать другой вектор. Важно понять, как мы — православные, староверы и католики — можем двигаться вместе». Он подчеркнул, что этот посыл не имеет отношения к «экуменизму советского времени», основанному, главным образом, на внешнеполитических задачах. Самое главное — сохранять не традицию, а верность Христу. [На этом должно быть основано] внутреннее совместное усилие. Но это движение невозможно в рамках исторических форм XVII или XIX века».

---

Источник: Юлия Зайцева, сайт Благовест-инфо