Храм во имя протопопа Аввакума объединит несколько регионов России

Отворилась калитка, и навстречу вышел пожилой мужчина с окладистой бородой. «Дед Геннадий», — отрекомендовался он и гостеприимно предложил войти. Но прежде, чем последовать за ним, осматриваю радующий глаз частокол и заглядываю внутрь — вдали виднеется хорошо сложенный дом, из трубы которого извивается чуть приметный дымок, сразу за ним — заснеженная тайга, а прямо передо мной — сруб храма. Захожу в ограду.

От «угрожающей» вышками охраны у забора колонии, опутанной колючей проволокой, надо взять вверх, к лесу. Частный сектор закончится, и на границе с тайгой появится храм. Он еще не готов, но хорошо просматривается его силуэт на фоне белых от снега елей! С изгородью, которую возвели минувшим летом, смотрится основательно и наверняка негласно «проповедует» среди горожан веру православную.

Было минус сорок. На таком холоде быстро мерзнут руки, стоять долго на месте невозможно. Снег, которого навалило за неделю немало, не скрипит — скрежещет! Это был, как выяснилось чуть позже, один из самых суровых морозных дней на Северном Урале за последние годы. И для того, чтобы ощутить местный колорит, надо было очутиться здесь именно в таких условиях.

В Ивдель я приехал поздним вечером. Машину ночью не глушил, чтобы в холод не остаться без транспорта. А наутро отправился в гости в самый далекий храм Свердловской области, тянущийся к небу в пятистах километрах от Екатеринбурга. Очень уж хотелось лично увидеть, как идет строительство в «неожиданной» уральской общине, которой несколько лет назад вообще не существовало. Да чего там, не было даже намеков на то, что она может появиться.

И вот я у стен храма, который строится на косогоре, и оттого кажется он тут по-особому высоким и массивным. Отец Михаил Лоскутов, настоятель храма во имя Вознесения Господня в поселке Баранчинский, окормляющий и ивдельскую общину и часто приезжающий сюда помогать в работе, в свое время договорился с руководством местной колонии-поселения «Лозьвинский», осужденные которой — среди них немало и «смертников»! — помогли со срубом. Но прежде чем осмотреть его со всех сторон, с дедом Геннадием проходим в дом — ах, как внутри тепло с мороза! В красном углу оборудована моленная, стоят подсвечники — два резных деревянных и один стальной, иконы, на аналое раскрыт канонник. Слева печь с небольшой поленницей дров, тут же подвешен веник, с десяток табуретов один на другом, занавески. Опрятно, уютно.

Геннадий охотно отвечает на расспросы, показывает мне избу…

— Мы на Рожество уезжали кто в Шамары, кто в Екатеринбург, кто в Баранчу, — рассказывает он. —Меня тут иногда просят подежурить. Хоть и спокойный город, но место строительства храма без людей оставлять нельзя. Переночевал тут, а вечером домой поеду, как только «сменщика» дождусь. Я не каждые выходные тут бываю, но, когда приезжаю, вижу, что и до десятка человек собирается…

По словам старообрядца, сам он хоть и не местный — живет более чем в сотне километров отсюда, в Югорске, что под Ханты-Мансийском, старается приезжать как можно чаще, помогает по мере возможностей, которых, конечно, совсем не так много, как бы того хотелось. Старообрядческая община здесь небольшая и очень дружная. Верно, потому и дело идет вперед так уверенно: сначала появился церковный дом, который сразу подготовили для регулярных богослужений, а вскоре занялись фундаментом и решили вопрос со срубом храма. Здесь все «отдает» славным кержацким порядком — у ворот начисто убран снег, тропинка не разметена, а почти вырублена в снегу и идет не только к дому, но и вокруг храма. Все, как в ладной усадьбе. А ведь стройка здесь еще не окончена.

Алтарная часть будущего храма во имя священномученика Аввакума — высока! Учитывая, что храм стоит на горе, каменный фундамент здесь высокий, метра на два. Уже уложенные бревна подписаны и пронумерованы: юг, юго-восток, север.

А о том, что к делу христиане Ивделя подходят не только с верой, но и с мудростью, говорят надписи. Одна — прямо на поклонном кресте, с которого все и начиналось когда-то: «Богаче всех богатых и славнее всех славных тот, кто живет в вере Христовой и творит дела, угодные Богу». Другая — у входа в дом, чтобы всякий пришедший задумался, как важно иметь в своем сердце любовь. А написано здесь, в том числе, и вот что: «Ум без любви делает человека хитрым. Приветливость без любви делает человека лицемерным». И ведь ни добавишь, ни убавишь.

Стоя у храма, вспоминал рассказ отца Михаила о том, как долго думали общиной, в честь какого праздника или во имя святого «назвать» храм. Решение пришло неожиданно и больше не обсуждалось: освящать домой Божий надо во имя протопопа Аввакума, до места казни которого отсюда, если по прямой, не так уж и далеко. Мученик за веру, он должен быть особо прославляем в этом северном городе, который с появлением старообрядческого храма заживет иной, не только лагерной, жизнью…

У калитки, пока равнодушное северное солнце отсвечивало от «золотого» креста на куполе, остановились и еще минут десять беседовали о разном. О строительных планах на лето, о манси Степане Бахтиярове из окрестных лесов, который принял старообрядчество, но что-то давненько не приезжал сюда из своей таежной избы на богослужения, о том, что ездить людям из ХМАО за сотни километров тяжеловато и лучше бы средства на проезд пускать на покупку стройматериалов. Но главное, в словах деда Геннадия звучала уверенность, что работы по созиданию церкви не затянутся надолго — «дело-то Божье!» Да и кто бы сомневался? За два года строительства здесь кропотливо сделано столько, сколько у иных и за пять лет не выходит.

Ленивое январское светило ярко освещало суровую тайгу, хорошо видимую отсюда, с горы, на много километров, и уходящую левее — на Приполярный Урал, а правее — к Тюмени и Ханты-Мансийску… Когда храм будет построен и освящен, а службы в нем станут регулярными, он объединит в себе прихожан из нескольких регионов страны — Ханты-Мансийского автономного округа, а также Свердловской и Тюменской областей.

Фоторепортаж автора