Возрастающий интерес к событиям церковного раскола XVII века подкрепляется не только повышением количества литературы на эту тему, но и ее качеством. Среди книг уходящего, 2012 года стоит выделить три – «Боярыня Морозова» Кирилла Кожурина, «Массовые сожжения старообрядцев в России XVII-XIX веках» Екатерины Романовой и переиздание очерков известного публициста-народника конца XIX века Александра Пругавина, собранных под общим наименованием «Старообрядчество во второй половине XIX века».
Эти издания показательны. Монография Кожурина развивает пласт литературы, посвященной деятелям старообрядчества, исследование Романовой проявляет серьезный научный интерес к социальному миру «древнего благочестия», а обращение к наследию «народника» Пругавина не только напоминает о преемственности в изучении старообрядчества, но и подчеркивает особую актуальность «старообрядческого» вопроса в наши дни.
К. Я. Кожурин. Боярыня Морозова (Жизнь замечательных людей: малая серия)
«Боярыня Морозова» — уже вторая «старообрядческая» биография автора. Год назад издательство «Молодая гвардия» уже выпустило его книгу «Протопоп Аввакум. Жизнь за веру», посвященную 330-летию мученической кончины знаменитого писателя, прославленного современным старообрядчеством в лике священномученика и исповедника.
Энциклопедический характер произведений Кожурина позволяет рассматривать их в одном ряду с такими фундаментальными работами, как «Протопоп Аввакум и начало раскола» Пьера Паскаля или «Русское старообрядчество» Сергея Зеньковского. Сам термин «старообрядчество» Кирил Кожурин справедливо считает не вполне верным, поскольку «сводит все различия между сторонниками и противниками никоновских реформ исключительно к обрядовым, «внешним», как бы второстепенным» (К. Кожурин. Протопоп Аввакум, – с. 149).
И в биографии Аввакума, и в книге, посвященной Феодосии Прокопьевне Морозовой, Кожурин выступает как социальный историк, предлагая читателю увидеть за судьбами своих героев позволявшую им твердо стоять в своей вере мощь духовной культуры Древней Руси, а так же убедительно доказывает весь трагизм и непоправимость последствий «никоновских» реформ.
При этом эффекта правдоподобия Кожурин добивается не с помощью спорных эмоциональных приемов, но благодаря прочному историческому фундаменту своих произведений. Книгам присущ научно-публицистический стиль, они обстоятельны и подробны, снабжены емкими примечаниями. Тем не менее, стоит отметить некоторую слабину, на наш взгляд, отдельных авторских рассуждений. Это касается в первую очередь исследования причин самого раскола: не вполне вписываются в обстоятельный и аргументированный диалог автора с читателем преувеличение роли как «отцов-иезуитов», так и личных качеств царя Алексея Михайловича.
В отношение же исторической фактуры биографий Аввакума и Морозовой авторские иллюстрации выглядят едва ли не безукоризненными. Каждую свою ремарку Кожурин старается основывать на подлинных документах, или же опирается на авторитетные труды И.Е. Забелина, Н.Ф. Каптерева, В.О. Ключевского, давая читателю возможность целиком погрузиться в эпоху русского XVII века.
Е. В. Романова. Массовые сожжения старообрядцев в России XVII-XIX веках
Работа Екатерины Романовой, кандидата исторических наук, научного сотрудника Музея истории города Киева (Украина) посвящена трагическому феномену русской духовной жизни – явлению самосожжения в среде т.н. «старообрядцев». Основной задачей книги автор считает «не только объяснить, почему и как обрекали себя на смерть тысячи православных, сколько попытаться услышать голос той части «безмолвствующего большинства», которая вдруг оказывалась перед лицом катастрофы, накануне гибели – реальной и метафорической».
Романова использует широкий фактический материал, поднимает исторические источники, которые до сих пор не были введены в научный оборот – это касается в первую очередь дел, связанных с фактами самосожжений. Автор приводит порядка 70 ссылок на архивные материалы, география которых поражает своей обширностью: Смоленские леса и Архангельск, Новгород, Ишим и Тобольск.
Исследование Романовой затрагивает эсхатологические мотивы самосожжения и его апологию, исследует принципы формирования общин добровольных мучеников, реконструирует саму социальную специфику народного «староверия». Вчитываясь в приводимые письма старообрядцев, обосновывающих свое будущее страдание за веру, можно увидеть совершенно другого русского человека – не того невежественного фанатика, которого рисуют апологеты петровских реформ, но личность уникальную и во многом до сих пор еще не исследованную.
«Милосердный Государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всеа Великая и Малая и белая Росии самодержец, вели нам быть в старой прежней правдивой вере, установленная духом святым и утвержденныя Христом и держатися старопечатных книг и трисоставного креста Христова… и вси готови за имя Божие умрети, нежели от правоверия отступить».
А. С. Пругавин. Старообрядчество во второй половине XIX века. Очерки из новейшей истории раскола. (Серия «Академия фундаментальных исследований: история»)
Александр Степанович Пругавин (1850- 1920) – известный публицист рубежа XIX и XX вв. Участник «нечаевского дела», Пругавин был сослан в Архангельскую губернию, где заинтересовался историей церковного раскола и современным положением в старообрядческой среде. Большое внимание уделял изучению народного образования – его книга «Запросы народа и обязанности интеллигенции в области просвещения и воспитания» получила широкую известность и выдержала несколько переизданий.
Для статей и очерков Пругавина характерно наличие уникального «живого» материала, приводимого автором в качестве иллюстраций своих рассуждений. «Запросы народа…» вызвали полемику со стороны известного историка литературы Александра Ивановича Пыпина, указавшего на ряд недостатков книги – собственно, на важнейший – на отделение «народа» от «интеллигенции».
Пругавин же считал, что «до тех пор, пока наш народ будет находиться на том жалком уровне интеллектуального развития, на каком он находится теперь – подобное противоположение образованной, интеллигентной части русского общества и народной массы, лишенной даже простой грамотности, будет иметь полный raison d'être (смысл – франц. Прим. А.М.)».
Стоит отметить и работу 1885 года «Самоистребление», рассматривающую проявления аскетизма и фанатизма в «расколе», а так же очерк «Старообрядческие архиереи в Суздальской крепости», впервые изданный в 1882 году с такими заметными цензурными купюрами, что автор решился на переиздание 1909 года, когда идеологические послабления в императорской России достигли своего едва ли не самого благоприятного положения. По словам самого автора, основу книги составили «официальные данные, извлеченные мною из "секретных дел" разных архивов, доступ в которые и до сих пор обставлен у нас всевозможными затруднениями, о чем, конечно, нельзя не пожалеть, так как многие из этих архивов заключают в себе богатейшие материалы относительно религиозных, политических и аграрных движений русского народа».
Вот он исторический парадокс: «народник» Пругавин, всю жизнь посвятивший освобождению России от царизма, в 1920-м году умер от тифа в большевистской тюрьме в Красноярске. Инакомыслие, изучение которого было вредным и нежелательным в романовской России, в стране большевиков и вовсе стало смертельно опасным.
Комментариев пока нет