Традиция молдавских староверов приживается в Екатеринбурге

«Рабочий день», «некогда», «дома помолюсь», «просил, чтобы поставили в храме свечу»… Каких только слов не услышишь от христиан, когда спрашиваешь, а пойдут ли они на службу в церковь, чтобы в день поминовения усопших, в Радоницу, вспомнить о своих родных и близких. Известно же, что ушедшие из этой временной жизни тоже ждут, как и все мы, ныне живущие, радостного пасхального приветствия «Христос воскресе!»

К сожалению, народу в этот день в храмах, действительно, не очень много. А после службы, когда отстояли и отмолились Литургию, когда помянули усопших кутьей, большинство людей спешно расходится по домам, словно мысленно себя успокаивая: «Дело сделано». Кто-то, конечно, «кулуарно» едет на родные могилки, кто-то не едет вовсе.

Но как же отрадно на этом фоне знать, что есть места, где давние традиции посещения кладбищ не просто не иссякают, но и укрепляются все сильнее. В Молдавии, к примеру, этот славный обычай, христосоваться с умершими, процветает и в наши дни.

— После службы к клирошанам с искренними просьбами прийти на могилку и пропеть Пасху выстраиваются большие очереди, — рассказывает уральский старообрядец, уроженец молдавского старообрядческого села Кунича Константин Макаров. — Весь день в Радоницу мы ходим по кладбищам, и не читаем, а поем, радуясь вместе с теми, кто уже у Бога, стихеры Пасхе. Поскольку многие кладбища там старообрядческие, просьбы от родных и близких к клирошанам поступают прямо там. Так что погосты на много часов наполняются торжеством пасхальных молитв.

На Урале, за редким исключением, традиции такой в современности нет. И из рассказов старожилов слышать об этом не приходилось. Похоже, что и потребности-то у людей пригласить священника или чтущих и поющих к усопшим родителям, к родным и близким, не наблюдается. Люди не просят — пастыри не предлагают. Редкие единицы прихожан год за годом после службы идут к «костям смиренным» с канонником — читают канон Пасхе, поют, как могут.

— А давай помянем тех, кто когда-то начинал созидать и укреплять наш приход, поздравим их по-нашему?! — предложил вдруг нынче Константин Афанасьевич, добавив, что в год десятилетия со дня смерти моего деда Никифора ему особо хочется помянуть его.

И как тут было не согласиться? Тем более, что родных могил у меня — так уж жизнь сложилась — даже больше, чем у некоторых в моем возрасте. К нам не без радости примкнула сестра Константина Наталья с супругом и похоронившая многих своих близких христианка Александра Феоктистовна Селезнева. Единодушная подобралась компания!

Правда, родные у нас у всех лежат на разных кладбищах. Что же делать? Решаем ехать ко всем по очереди. Бородатые, в кафтане, в платках и сарафанах — так и шли мы по кладбищам, разыскивая родные холмики, замолитвствуя, «христосоясь», кланяясь тем, кому не суждено уж слышать светлых стихер в храмах.

Люди оборачиваются, останавливаются, видно, что интересуются непривычным пением, а мы поем, вспоминая, как Никифор Семенович Кетов приезжал к церкви на час раньше, чтобы к приходу братии расчистить снег у крыльца и как оставался на ночные дежурства в доме Божием, когда и если его просили. Вспоминаем, как Сергей Георгиевич Дегтерев — истинный пример для подражания молодых поколений! — читал и пел на клиросе во времена, когда совсем не было клирошан, а священник совершить службу приезжал один-два раза в месяц. Когда появилась в екатеринбургском храме РПСЦ молодежь, Сергей Георгиевич посчитал, что его помощи уже не требуется, стоял не на клиросе, но его частенько тянули обратно. Ушли старички, а память о них светлой грустью наполняет сердца — надо ли удивляться, что Константин Афанасьевич обнимает кресты на могилках — также он обнимал этих людей при жизни.

На кладбищах в Радоницу всегда суетно — на машине близко не подъехать. И мы решаем ограничиться тремя погостами, а до четвертого, где покоится наш уральский праведник Иван Петрович Кетов со своими сестрами Александрой и Ириной, где лежит Анфиноген Георгиевич — родной брат Сергея Дегтерева, доехать позже — до отдания Пасхи. Но их имена звучат в числе первых в общем нашем «помяннике»…

— Вы старообрядцы, наверное? — спрашивает пожилая парочка, когда уходим от одной из могил. — Не по-нашему поете, сразу чувствуется.

— Это у никониан не по-нашему поют, — тут же отвечает Наталья Афанасьевна, конечно, совершенно беззлобно.

И мы не одни: на каждом кладбище встречаются по двое и по трое, вот так же, как и мы, стоящие пред крестом или памятником с молитвенником, также читающие стихеры и заупокойные молитвы, также крестящиеся. Не староверы, конечно, но рядом с теми, кто прямо на кладбище жарит шашлык, «поминает» родных водкой, громко разговаривает, и они смотрятся достойно, как-то очень по-русски, что ли.

Около десятка могил обошли мы в этот день. Славно спели и на сердце — не грусть, а радость от того, что вместе с нашими дорогими ушедшими в жизнь вечную людьми мы поделились той великой радостью, которой наполнены сердца в эти светлые дни.

Напоследок, оглядываясь на кладбище, где каменных памятников куда меньше, чем деревянных намогильных крестов, предлагаю сделать эту традицию ежегодной. Может, и другие старообрядцы последуют нашему примеру? Мои спутники кивают — все согласны…

Фоторепортаж автора