И. Усов: «Иосиф Волоцкий, говоря в пользу гонений на еретиков, изменил истинно-христианскому воззрению»

Диспуты, как форма полемики между старообрядцами и новообрядцами, были чрезвычайно популярны в начале XX века. На них обсуждались не только обрядовые и богослужебные отличия, но и богословские, церковно-канонические вопросы. Среди таковых было и распространенное в синодальной церкви учение о гонениях.

Эта тема поднималась в предыдущих публикациях «Учение о казнении» и «Беседа о гонениях». В частности, там говорилось, что Церковь на IV-м Вселенском соборе единогласно определила: «по принуждению нет веры». Но господствующая церковь, вопреки св. Евангелию и IV вселенскому собору, на своем соборе 1666 года узаконила гонения. Всякого ослушника ее постановлениям она приказала сперва увещевать, а потом истязать и казнить. Также в этих публикациях цитировалось множество документов. Например, был указ, разработанный патриархом Иоакимом и подписанный царскими властями в 1684 году. Он назывался «О наказании рассеивающих и принимающих ереси и расколы». Людей, обвиненных в «церковных противностях», предлагалось пытать, но если «с пыток начнут в том стоять упорно же, а покорения святой церкви не принесут», то «по троекратному у казни вопросу, будет не покориться, сжечь».

Эта же тема обсуждалась на ряде диспутов с участием старообрядческого начетчика Ивана Усова (впоследствии митрополита белокриницкого Иннокентия). Наибольшую известность получил диспут Ивана Усова с группой московских синодальных миссионеров во главе с епископом Виссарионом. Во время диспута Усову пришлось отвечать на многочисленные аргументы миссионера Е. Антонова, который утверждал, что «учение о гонениях» вполне себе православное и содержится в святоотеческом писании.

И. Усов рассмотрел и разобрал все доказательства, представленные Антоновым.

 

О соборе 1666-67 годов

Рассмотрим представленные Е. Антоновым доказательства. Он указывает, как мы видели, на «Уложение» царя Алексея Михайловича, где в первой главе повелевается будто бы за хуление на святую церковь казнить огнесожжением. Но ответчик и тут говорит неправду.

В «Уложении» повелевалось казнить вовсе не за хуление церкви, а за хуление, как в нем сказано, «Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, или рождьшей Его Матери Пречистой Богородицы, или Честнаго Креста, или святых угодников» (гл. 1, ст 1).

Статья эта ничуть не доказывает правоту нечестивого учения собора, что иерархи могут наказывать телесным озлоблением ослушников их повелений. Во-первых, собор 1666 г. на этой статье не основался при издании своего определения; ибо даже и не упоминает о ней. Во-вторых, «Уложение» определяло наказывать за хуления Бога или святых Его, а собор узаконил наказывать вовсе не за «хуления», как несправедливо утверждает ответчик, а за ослушание его повелений: «Кто не послушает повелеваемых от нас». В-третьих, «Уложение» было издано от царя, от гражданской власти, хотя и с советом Иосифа патриарха (в те времена цари без совета патриарха ничего важного не предпринимали), а указанное соборное определение — от собора, от духовной власти. В-четвертых, по «Уложению» наказывала гражданская власть, по соборному определению — духовная: «Мы (архиереи) приложим телесная озлобления», как действительно и было на самом деле, что новообрядческие архиереи сами наказывали ослушников их велений, что можно видеть из вышепредставленных нами фактов.

 

О Карфагенском соборе

Миссионер Е. Антонов указал еще на Карфагенский собор, что он просил царей о принятии мер против донатистов. Но и это не подтверждает догмата новообрядческой церкви о гонениях и мучениях неслушающих ее повелений. Собор этот постановил просить царя не о том, чтобы он мучил донатистов за их веру, а о том, чтобы он защитил православных от жестокостей и разбоев донатистов, которыми они распространяли свои лжеучения, подобно нашим новообрядцам (История церкви, Робертс., ч. 1, стр. 182).

Следовательно, правило этого собора ничуть не подтверждает догмата новообрядческой церкви, что еретиков и раскольников (то есть кого она сочтет таковыми), должно преследовать и казнить за их религиозные убеждения, а даже ниспровергает его, свидетельствуя, что светскую власть можно просить против тех, которые ревностно следуют учению, что религию должно распространять гонениями, мучениями, каковыми были донатисты и есть новообрядцы.

 

О письмах св. Григория Богослова

Антонов указывает еще на то, что святой Григорий Богослов писал патриарху Нектарию, чтобы он просил царя не давать свободы аполлинаристам в Константинополе, и что святой Златоуст просит изгнать ариан из Константинополя.

Но что же из этого? Разве святии отцы издали закон «прилагать телесныя озлобления» не слушавших их в чем-либо, как сделал это собор 1666 года. Разве они держали в глубоких ямах людей, не согласных с их убеждениями в вере, как делали иерархи новообрядческой церкви? Златоуст просил, Григорий советовал просить царя об усмирении своеволия еретиков, а новообрядческие иерархи сами наказывали ослушников их повелений.

Какое же Антонов нашел тут сходство действий святых отец с действиями своих «духовных командиров»?

Одно только резкое различие.

 

О сочинениях Иосифа Волоцкого

Что же касается того, что стригольников некоторые православные наказывали, и что Иосиф Волоцкий писал в защиту гонений еретиков, то это была с их стороны ошибка, противоречащая всегдашнему учению христианства о непреследовании иномыслящих. Ошибка эта не может служить оправданием новообрядческой церкви, которая возвела ее в догмат своей веры; точно так, как убийство, которое совершил пророк Давид, не может служить оправданием разбойнику, пока он не раскается в своих злодеяниях. Преступление закона, кем бы оно совершено ни было, всегда будет преступлением. Но положительный закон никогда от этого не изменяется.

 

О законе христианском

Что положительный закон христианский воспрещает гонения и мучения иномыслящих и что если некоторые и держались противоположного взгляда, то это с их стороны была ошибка. Это подтверждают и сами новообрядцы, когда им приходится защищать христианство перед безбожниками. Вот что они говорят в таких случаях: «Если что, так именно христианская религия более всего враждебна употреблению насилия и вообще репрессивных мер против иноверующих и иномыслящих». Божественный основатель ее Исус Христос действовал лишь путем убеждения на Своих современников, имевших возможность внимать Его проповеди, и только этот способ привлечения к Нему и к христианству вменил в непременную обязанность Своим последователям. Относительно этого Спаситель имел повод прямо и решительно высказаться.

Когда жители Самарии не хотели принять Его, то апостолы сказали: «Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?» (Лк., 9, 51-54). В ответ на это Исус Христос сказал: «Не знаете какого вы духа», и не допустил их до насилия над нежелавшими уверовать в Него (там же, стр. 55). Внушенное Исусом Христом Его непосредственным ученикам составляет общеобязательное правило и для всех их преемников всех мест и времен. Запрещая меры преследования и насилия в делах веры, Спаситель тем самым указал одну из самых характеристических принадлежностей христианской религии. Она должна быть принимаема человеком свободно, а не в силу какого-либо принуждения или своекорыстного расчета. Вера по самому ее существу есть свободный акт духа. Верить по принуждению нельзя. Нельзя веровать и по какому-либо расчету из-за ожидания каких-нибудь выгод и привилегий в случае принятия христианской религии. Кто стал видимым ее исповедником в силу репресивных мер или по расчету, тот собственно лицемерит, обманывает других, оставаясь на деле неверующим. Но все это, если чему бесконечно противно, так именно христианской религии, как действительному свободному общению людей с Владыкой всего сущего.

Потому-то православно-христианская Церковь в лице всех лучших пастырей и представителей ее всегда была против употребления насильственных мер в деле привлечения иноверующих к христианству или удержания в недрах церкви отпавших от нее почему-либо. Что бы ни говорили автономисты (род безбожников), но православно-христианская Церковь не запятнала себя преследованиями и гонениями иноверующих. Против таких действий высказывались и целые соборы, и отдельные авторитетные лица. Так, например, Карфагенский собор обязывал епископов употреблять лишь меры кроткого и любвеобильного убеждения по отношению к донатистам и к другим заблуждающимся.

«Истинной религии свойственно, — говорит святой Афанасий Александрийский, — не принуждать, а убеждать, потому что Господь не принуждал, но оставлял всякому свободу и обыкновенно говорил, обращяясь ко всем: если кто захочет идти за Мною последуйте, а, обращаясь к непосредственным ученикам, когда некоторые из слушателей удалились от Него, спрашивал: не хотите ли и вы уйти?… Не оковами, не мечем и не вооруженною рукою проповедается и защищается истина, но убеждением и советом».

В IX веке, с которого православные пастыри будто бы особенно стали отстаивать и практиковать преследование иноверующих, вот что писал святой Феодор Студит ефесскому епископу Феофилу: «Нам непозволительно не только убивать еретиков, но и желать им зла… Нужно молиться о них, как показал Сам Господь во время страдания, сказав к Отцу Своему: Отче, отпусти им грех, ибо не знают, что делают. Начальствующие над телами, то есть светские власти имеют право наказывать виновных в преступлениях, касающихся тела, а не тех, которые виновны в делах душевных, ибо это принадлежит управляющим душами, т.е. пастырям Церкви, которым свойственно наказывать отлучениями и другими епитимиями». Высказанное святым Феодором Студитом повторялось иерархами православной Церкви до самого падения Византийской империи.

Так, блаженный Феофилакт, архиепископ болгарский, живший в XI веке, говорит следующее: «Богу не угодно, чтобы еретики были истребляемы оружием, а то вместе с ними пострадали бы и были бы истреблены и праведные». Обращаясь к отечественной (русской) церкви, мы видим, что даже в то самое время, когда в католическом мире свирепствовала инквизиция, обязанная своим происхождением папе Иннокентию Третьему, наши архипастыри, как например, митрополит Фотий, настаивают на том, чтобы стригольников и других еретиков отнюдь не подвергали не только смертной казни, но и каким бы то ни было телесным истязаниям. Так же высказывался Нил Сорский и другие.

Ужасные религиозные преследования, практиковавшиеся католической церковью, значит, должны быть поставлены в великую вину не христианской религии, а отступившему от ее коренных начал властолюбивому папизму. Равным образом и то, что нередко позволяли себе православные императоры византийской империи, еще стоявшие на почве воззрений языческого законодательства по отношению к иноверующим и иномыслящим, было прямым нарушением и попранием требований христианской религии.

Наконец, если из среды пастырей и пасомых в православно-христианской церкви иногда раздавались голоса в пользу употребления насилия в делах веры, то и это обстоятельство говорит лишь об их измене истинно-христианскому воззрению, при том возникшей, как известно, под соблазнительным влиянием идей и действий католической церкви. Злоупотреблять же человек может всем чем угодно…

 

Измена истинно-христианскому воззрению

Итак, гонения и мучения иномыслящих, если от кого и исходили в древней церкви, то это было ни более ни менее как злоупотребления христианской религией, бывшия, разумеется, вопреки положительному учению истинно-православной церкви. И вот эти злоупотребления новообрядческая церковь возвела в неизменный догмат своей веры. Этим она только дальше и дальше удаляется от того пути, которым шла церковь древних времен и которым идет старообрядческая Христова церковь.

Также и то, что Иосиф Волоцкий говорил в пользу гонения еретиков, свидетельствует только то, что он в этом случае «изменил истинно-христианскому воззрению», и значит новообрядческая церковь, следуя этому учению Иосифа, изменила истинно-христианскому учению, отступила от древней Христовой церкви, подобно тому, как донатисты, следуя учению святого Киприана о перекрещивании еретиков (вик. лир. Памятные записки…, стр. 35), отступили от положительного учения церкви, сделались еретиками. Как донатистов не оправдывало то, что они следовали учению Киприана о перекрещивании еретиков, так и наших новообрядцев не может оправдать то, что они следуют неправославному учению Иосифа Волоцкого о гонениях и казнях еретиков.

«Непосредственно таковых я признаю заслуживающим сугубого отвращения, — говорит Викентий Лиринский, — во-первых, потому, что они не боятся подносить другим яд ереси, а во-вторых, потому, что они непотребною рукою так сказать выставляют на ветер память всякаго святаго мужа, как будто прах какой, и что надлежало погребсти молчанием, о том разглашают чрез неумирающую никогда молву. Они в точности подражают зачинщику своему Хаму. Сей не только не позаботился прикрыть наготу досточтимейшаго Ноя, но рассказал еще о ней другим для посмеяния: этим то и привлек в себе такую немилость оскорбленнаго благочестия, что за его собственный грех прокляты даже потомки его, — и он, вовсе не похожий на блаженных братьев, которые не захотели ни своими очами видать, ни другим показать наготу … и потому-то получили в дар блаженное благословие на потомков» (памят. зап. гл. 7).

Итак, прикрывая свои заблуждения погрешительным мнением некоторых отцов Церкви о гонениях еретиков, новообрядцы впадают в новое тяжкое заблуждение, «выставляли на ветер память всякого святаго мужа», подобно древним еретикам и тем «уподоблялись Хаму», по меткому выражению великого учителя церкви.