Рецензия на книгу Т. Ефремовой об уральских казаках-старообрядцах

17 февраля 2018 года в Москве, в Доме Культуры «Гайдаровец», состоялась презентация книги Татьяны Ивановны Ефремовой об уральских казаках-старообрядцах «Уходцы. В документах, воспоминаниях и рассуждениях». Книга содержит богатый архивный и фото материал, малоизвестные факты о событиях, обернувшихся массовой трагедией, а также о причинах, приведших к ней.

Предлагаем рецензию на этот труд нашего постоянного автора и уральской казачки Н. Лукьяновой. (Также читайте статью Н. Лукьяновой об уральских казаках в двух частях: Победившие в своём упрямстве. Старообрядческий феномен уральских (яицких) казаков).

***

Книга Татьяны Ивановны Ефремовой «Уходцы. В документах, воспоминаниях и рассуждениях» посвящена судьбе 10 тысяч казаков-старообрядцев из Уральского казачьего войска, которых в 1870-е годы сослали в Туркестан, а также разнообразным аспектам государственной и общественной жизни в Российской Империи второй половины XIX века. В частности, автор рассматривает отношение государства к меньшинствам, этническим и религиозным. Так получилось, что казаки, будучи автономным образованием в теле империи и будучи почти поголовно старообрядцами, подпадали под обе категории.

Книга содержит огромное количество выдержек из законов, указов, положений и циркуляров существовавших в отношении староверов в целом, и в отношении именно уральских казаков. Практически все указы по старообрядцам, за исключением «Указа о веротерпимости» от 1905 года, были секретными, и для секретности были веские основания, потому что почти все они шли вразрез с законами Российской Империи и были не только дискриминационными, а зачастую просто бесчеловечными. Эти указы противоречили публичным заявлениям российских монархов, утверждавших, что в России людей неосновных конфессий не притесняют. История уральских казаков — лишь один крохотный пример того, какой террор был развязан в эпоху Александра II против людей, не говоривших по-русски или не посещавших новообрядческую церковь.

В это время началась эпоха активной русификации России, совпавшая с эпохой колонизаторских захватов в Средней Азии, население которой и по-русски не говорило, и в господствующую церковь не ходило. Упрямых уральских казаков, не желающих отказываться от «раскола», отправили в Среднюю Азию как ненужных в пределах Российской Империи людей и как «положительный пример христианства» для «магометан».

Так получилось, что события той эпохи не нашли отражения в трудах историков в том объеме, которого они заслуживают. Эта эпоха была заслонена куда более бурной и кровавой историей ХХ века. На фоне глобальных катаклизмов, революций и войн, судьбы этнических и религиозных групп, пострадавших от репрессий в XIX веке, отошли на задний план, и в итоге забылись. А между тем мы до сих пор имеем дело с последствиями тех репрессий. Чувства обиды, злобы и недоверия к правительству, межнациональная рознь и нетерпимость передаются из поколения в поколение и отравляют жизнь миллионам людей.

История, которой посвящена книга Т. Ефремовой, началась как административный казус. В марте 1874 года император Александр II утвердил для уральских казаков новое Положение о воинской повинности. Закон был написан людьми, не имевшими четкого представления об экономике Уральского казачьего войска, и оказался по сути вредительским, направленным на разрушение экономики войска, и они срочно (в течении трех недель после опубликования последней части Нового Положения) внесли предложения по улучшению указа, чтобы смягчить его последствия на войско. К тому времени Наказного Атамана Веревкина уже не было в войске, он спокойно отправился в отпуск, временно передав власть казачьему генералу Бизянову. По поручению независимого войскового схода, на котором присутствовали представители 25 станиц и которые подписали двум старейшим и уважаемым казакам их мандат доверия, отставные казаки Осип Ботов и Кирилл Кирпичников 19 июня 1874 года вручили Бизянову «покорнейшее прошение», где была изложена просьба приостановить действие нового положения и пересмотреть его пункты. И тут «заварилась крутая каша», как написал Сандръ — единственный объективный исследователь описываемых событий в дореволюционной России.

О подаче прошения было доложено вверх по инстанции как о бунте, и Оренбургскому генерал-губернатору было мгновенно дано разрешение «усмирить» казаков с помощью регулярных военных соединений. И началось то, что с этого времени в официальных бумагах открыто стало называться «Мятеж в Уральском казачьем войске в 1874 году по поводу введения нового Положения о воинской повинности». По официальным данным, к началу октября число арестованных «ослушников» достигло 413 человек, а по свидетельствам очевидцев их было несколько тысяч. Сажать всех арестованных было некуда, потому что даже все полицейские будки были забиты арестантами. Тогда казаков начали отпускать, предварительно выпоров. Пороли без приговоров, в качестве палачей выступали солдаты. Пороли целыми сутками напролет, потому что выпороть несколько тысяч человек — задача не из легких. Были неофициальные свидетельства, что одному казаку могли дать 1000 ударов, хотя «Военное уложение о наказаниях» предписывало только 50, и даже в арестантских ротах не было положено более 200 ударов. Все происходившее было настолько бессмысленно и незаконно, что администрации нужно было как-то оправдать свои действия. В октябре 1874 года вдруг выяснилось, что «бунт» организовали «фанатически настроенные раскольники» из чистого «невежества и изуверства».

События начались как безумная и жестокая картина, и продолжились в том же духе.

Казаки в ссылке писали в жалобах царю:

Истязания и жестокости продолжаются с еще большей злобой, нас стали заковывать в цепи, подвергать разного рода телесному наказанию, бьют ружейными прикладами, пятиконечными кнутами по пятьсот ударов, рвут с кровью бороды, посыпают раны солью, но нескольку дней сряду морят голодом.. Да еще вяжут руки назад так, что пальцы лопаются, а иной раз раздетыми связывают спинами вместе, а потом через сутки раздирают с телом до костей…

Каким бы жестоким наказаниям не подвергали казаков, они не отказались от заветов отцов и дедов, а также не смирились со своей участью. Вплоть до революции казаки настаивали на открытом суде над ними, на котором они могли бы доказать свою невиновность. За такие требования казаков судили, но не открыто, а закрытыми военными трибуналами, и давали им каторжные сроки от 3 до 20 лет. Впрочем, судили не только за открытые требования справедливости. В 1876 году один отставной казак на какой-то из религиозных праздников вывернул тулуп наизнанку, пошёл в таком виде к дому казаков, согласных с новым положением (скорее всего, это были члены станичной администрации), и начал замогильным голосом вещать, что они во власти Антихриста. По современным понятиям, такая шутка может быть расценена как мелкое хулиганство. По понятиям уральской администрации, это было тяжкое преступление, за которое престарелому казаку дали 20 лет каторжных работ.

Туркестанский генерал-губернатор фон Кауфман, которому уральские поселенцы были не нужны, не знал, как от них отделаться и куда их приткнуть. Первых казаков, пригнанных из Уральска в Казалинск в конце октября 1875 года без каких бы то ни было вещей и денег, отпустили без обеспечения довольствием и в некоторых случаях даже без крыши над головой, «на вольные хлеба», или — говоря честно — бросили на произвол судьбы умирать от голода и холода. Но казаки и там не сдались, и не собирались умирать, а продолжали задавать неудобные вопросы начальству и писать жалобы. Фон Кауфман настойчиво предлагал расселять ссыльных уральцев разрозненно, без скопления в одном месте, при этом непременно изолируя от общей массы «стариков-раскольников», ибо они «своим религиозным влиянием поддерживают упорство в неповиновении».

Переписка казаков отслеживалась военной цензурой. Прошения от казаков не принимались. И все равно они находили способы заявить о себе начальникам всех рангов, вплоть до царя. Из прошения в прошение они упорно повторяли, что они верные слуги Его Величества и просили объяснить им, за что же их наказали. Когда в 1881 году Сенаторская комиссия начала расследование преступлений генерал-губернатора Крыжановского, казаки загорелись новой надеждой на пересмотр их дела и на возврат в войско. Сенаторская комиссия честно собрала все материалы по делу и предоставила отчет новому царю Александру III. В финансовые и административные преступления Крыжановского оказалось вовлечено столько высокопоставленных чиновников, что император расследование закрыл, и дело уральских казаков так и осталось непересмотренным и под грифом «Секретно», а это значило, что об этом деле даже нельзя было упомянуть публично. Казаки об этом не знали и, разочаровавшись в начальниках, они обратились к общественности и стали писать представителям прогрессивной интеллигенции в надежде, что их беды будут услышаны.

В 1882 году студент Петербургского университета Н.М. Логашкин (умер в 1915 году) получил из Казалинска коробку обсахаренных фисташек. На дне коробки обнаружилась объёмистая рукопись, написанная уставом. В приложенной записке «уходцы» просили своего земляка Логашкина дать рукописи «ход», как содержащей доказательства их безвинного страдания на чужбине. В рукописи приводились многие неизвестные подробности мятежа. Логашкин и его товарищи литературно обработали присланный исторический материал и под заголовком «Судьбы владычны» сдали в редакцию журнала «Дело». Здесь рукопись была конфискована, и лишь благодаря случаю удалось заполучить ее обратно. Через несколько лет рукопись «Судьбы владычны» была привезена в Уральск и там, в ожидании обыска, уничтожена. Только в 1905 году история «уходцев» была освещена в русской печати в детальном и грамотном очерке Сандра, видимо, знакомого с сосланными казаками лично. Даже 30 лет спустя после событий писать об этом деле было небезопасно, и дерзкий писатель, или писатели, скрывались под псевдонимом.

Стойкое бытование старообрядческого вероисповедания среди уральцев, этническая специфика уральских казаков, обособленность помогли выходцам с берегов Яика не потерять свою веру и самобытность. Эти факты сыграли определяющую роль в сохранении уникальной, традиционной культуры уральских старообрядцев на берегах Арала и Амударьи, утраченной в самой России. Яицкие казаки-старообрядцы были люди недюжинные — они прошли сквозь церковную реформу, уберегли потомство, сохранили в целости традиционный образ жизни и, проживая на иноверных территориях, приобрели благой опыт сотрудничества с людьми других наций, обычаев и вероисповеданий, сохранив при этом свою веру и уклад жизни.