Предлагаем интервью с игуменом Кириллом (Сахаровым) (РПЦ МП), настоятелем храма св. Николы на Берсеневке, данное газете «Берсеневские страницы».
А кто еще скажет, кроме «бедного игумена». Я вам так скажу: ревнителей древнего благочестия люблю, уважаю, почитаю. Это 99 или около этого процентов. Один процент — это детали, нюансы, человеческое измерение, так сказать. И потом, есть разные вариации уставов, местные традиции. Когда я их отмечаю и анализирую, или даже выражаю недоумения — это не критика, а фиксация реальности. Мне все это интересно. Литургика — мой любимый предмет.
Или, например, в конце службы, на многолетиях, Патриарх Александр осенял крестом только один раз, по центру, и пели многолетие только три раза. Нам привычнее петь его 9 раз, и священник при этом осеняет на три стороны. Наверное, в каких-то случаях («Аще изволит настоятель») можно петь три раза и осенять один раз.
Однажды после трапезы у старообрядческого епископа Викентия я удивился, услышав, что «Милостиве Господи, спаси и помилуй раб Своих» пели один раз. На что услышал от владыки: «Когда бывает трапеза в большой праздник, тогда вот всегда поем три раза».
Он сразу обратил на себя всеобщее внимание — статный, подтянутый, энергичный в движениях. Очень выделялся, совершая глубокие, быстрые поклоны. В классе было только два бородача — я, как послушник, и он, как старообрядец. Только моя борода была «жидкая», а его окладистая.
Прогулка на окраину Сергиева Посада. Авдий Диомидович (так звали Патриарха до монашества) тогда распелся. Чувствовалось, что нашло на него вдохновение — пел, в частности, догматики. Потом говорил мне: «Вот, Александр (так звали меня до монашества), какое величие древности, а вы изменили, отошли от корней».
Да, было, и не раз — в Новозыбкове, куда я приезжал в год тысячелетия Крещения Руси (я был иеромонахом, а он уже архимандритом; я слышал, что монашеский путь у него определился по жребию). В Петербурге на юбилейной конференции в год 1000-летия Крещения Руси. В Даниловом монастыре, где останавливался однажды старообрядческий архиепископ Геннадий, а о. Александр его сопровождал.
Абсолютно нет. Я таким людям не завидую, а сочувствую. Ну ходят они с посохами, облачают их, говорят подобострастные, иногда очень выхолощенные, искусственные речи. Ну и что? А сколько напряга и бессонных ночей?! Попадется в числе подчиненных заноза, которая будет изматывать, досаждать. Взбрыкнет какой-нибудь клирик, и будет тебя поливать в СМИ и т.п.
Каждому своё. Мне один старец лет 10 назад завещал свой посох (и еще шляпу в придачу). В летнее время поздно вечером иду я с этой палкой к беседке, где читается правило перед литургией.
Помогут мне, запутавшемуся в облачениях, пономари пояс закрепить и на него палицу. Поднесут старинную медную чашу для омовения рук (подарок о. Иринарха из Михайловой Слободы) — вот тебе и маленький архиерей.
Ну и что? Каждому своё. Знаете, если поставить себе целью «нейтрализовать» меня — выдам вам один секрет — нужно дать мне хорошую должность, статус, комфортный кабинет, приличный оклад — и … я захандрю и засохну.
В 1947 году три священника от них обратились в Московскую Патриархию с просьбой о принятии в лоно РПЦ. У них возникли сомнения в каноничности своей иерархии. Действительно, как говорят знающие люди, в 30-е — 40-е годы были случаи единоличного рукоположения епископов. Понятно, что это было вызвано стесненными обстоятельствами, но тем не менее.
В наше время бывший референт Старообрядческой митрополии А. Рябцев высказал серьезные сомнения в отношении этой иерархии. Как бы то ни было, когда старообрядческие священники обратились к Патриархии с просьбой принять их, Патриарх Алексий I отнесся очень положительно. Он поручил, чтобы настоятелю Никольского единоверческого храма на Рогожском все объяснили, но он стал прижимать направленного туда бывшего старообрядческого священника. Его не допускали служить в главном приделе, ссылаясь якобы на нежелание прихожан. Не шли навстречу его предложению служить по-старому попеременно в главном и боковом приделах.
Но самое главное — стали препятствовать ему в совершении таинства крещения через полное погружение, в проведении частной исповеди (в архиве Московской Патриархии сохранились жалобы настоятеля). В конце концов этот батюшка ушел за штат и в 1955 г. умер. Когда представители Древлеправославной Патриархии ссылаются на прецедент принятия в сущем сане трех священников от них, мы говорим, что один из них был рукоположен еще до революции, а два других — до перехода архиепископа Николы (Позднева) к старообрядцам. К сожалению, за три года, когда происходили собеседования между нами, представители Древлеправославной Патриархии так и не представили комплект документов, подтверждающих каноничность их иерархии.
Их несколько. Во-первых, провести остаток своей жизни «тихо и безмолвно, во всяком благочестии и чистоте». Во-вторых, закончить свои дни на самом любимом для меня месте на земле — церкви Св. Николы на Берсеневке. В-третьих, увидеть на своем веку отход от «украинской» модели нашего церковного бытия, возврат к истокам. Чтобы канули в небытие такие безобразные явления, как обливательное крещение, плотяность в церковной иконописи, концертщина в церковном пении (знакомые сербы не могли слушать пение в московских храмах).
Комментариев пока нет