30 мая—1 июня 2025 года в городе Ростове Великом состоялся фестиваль древнерусского пения «Невма». В нем приняли участие многочисленные хоры, которые представили старообрядческие и единоверческие общины, а также профессиональные вокальные ансамбли. На многих это событие произвело неизгладимое впечатление. Мы беседуем с одним из зрителей фестиваля, иереем Александром Парфеновым.
В настоящее время Александр Парфенов — научный сотрудник московского Музея древнерусского искусства и культуры имени Андрея Рублева. Из Москвы он приехал в Ростов в 1994 году, и начал служить в бывшем Авраамиевом монастыре, затем до 2010 года — в приходской Космодамианской церкви. Служба проходила исключительно знаменным пением.
И да, и нет. С одной стороны, конечно, такие люди есть. Это настоятель Покровского храма, иерей Димитрий Пиварчук. Это одна из головщиц Покровского храма, Елена Александровна Цицулина. Она также поет еще в женском Авраамиевом монастыре. Это мой друг, иеромонах Сергий (Швыдков) из Яковлевского монастыря. Он поет по крюкам и выкладывает знаменные и демественные песнопения на своем канале в сети. Хочу уточнить, что знаменный распев в Ростове поют ученики Бориса Павловича Кутузова. (Б. П. Кутузов — известный российский исследователь знаменного пения, практик, регент Андроникова монастыря в Москве). Это значит, что за исключением отца Сергия, все они поют расшифровки по нотам. Знаю, что не всем знатокам это нравится. Иногда слышу упреки, что, используя европейскую нотацию, певцы неточно передают звуковысотные соотношения знаменного распева.
Андрониковская традиция — это любопытное явление в Русской Православной церкви, нельзя сказать, что это привычное единоверие. Например ростовские «андрониковцы» на богослужении часто используют дореформенные тексты, то есть у них нет предубеждения ни к старым текстам, ни к новым. Обычно в Ростове на службах ирмосы, неизменяемые песнопения и многое другое исполняется по старому, как это принято у знаменного хора в Спасском соборе Андроникова монастыря.
В целом Ростов — очень своеобразный город. Это одна из влиятельнейших в Древней Руси христианских кафедр, утвержденная подвигом равноапостольного Леонтия, епископа Ростовского. Часто рассказывают, что его убили язычники. Это противоречит более чем четыремстам спискам его древнего жития. Святитель был третьим архиереем на Ростовской кафедре, а его паствой были уже давно крещеные люди. Он смог завоевать авторитет тем, что лично учил детей грамоте, а однажды, не испугавшись смерти, смог умиротворить восстание горожан. Я сам стараюсь придерживаться старого ростовского предания о мирной кончине святого.
Эта «черная легенда» развилась из неудачно оброненных слов в Киево-Печерском патерике. Просто в патерике было сказано, что Леонтий был увязан мученическим венцом, наряду с преподобным Кукшей, просветителем вятичей. К несчастью, из века в век патерик перехватил, что называется, повестку у древнего ростовского жития, а в XIX веке никто ничего не читал внимательно, впрочем, как и в наши дни.
В городе всегда, скажем так, была своеобразная старообрядческая струя. В XVII веке против ростовского митрополита Ионы III за старую веру выступил Силка Богданов со своими товарищами. Чуть позже в городе служил на кафедре святитель Димитрий Ростовский. Его имя, конечно, слишком активно задействовано в полемике, в том числе потому что он автор «Розыска о брынской вере». Я читал эту книгу и ничего убедительного для себя не нашел.
Согласно научным исследованиям, которым я доверяю, святитель Димитрий никогда не применял репрессий к староверам. Его борьба была в книжном поле. Он писал «Розыск», причем писал явно нехотя, он вообще не понимал, что такое староверие. Вышел из другой среды. Поэтому я отношусь к нему с большим уважением. Думаю, что он тоже жертва «черной легенды». Вообще Ростов — это город легенд. Издавна в Ростове была ярмарка, очень обширная, которая привлекала торговых людей. В Ростове существовало так называемое крипто-староверие, были купцы, поддерживавшие связь со скитами на реке Иргизе. Это еще малоизвестная, конечно, история. Некоторые вынужденно записались в господствующую Церковь, приступали к таинствам или давали попам взятки.
Ко времени моего приезда сюда, в 1994 году, ни одного живого, исторического, по наследству, старообрядца в городе не осталось. Надо сказать, что в Ростове вообще примерно один процент коренного населения на 27 тысяч жителей, потому что все, кто здесь сейчас живет, это мигранты, мигранты из Ростовского района, из сельской местности, русские беженцы из Кавказа, Средней Азии, пенсионеры из Крайнего Севера и Дальнего Востока. Старообрядческого преемства не осталось, и все же мы, как смогли, насадили здесь знаменное пение.
Поэтому можно сказать, что состоявшийся фестиваль знаменного пения «Невма» оправдал светлые надежды, мы ждали этот фестиваль тридцать лет.
Для меня древнерусская богослужебная традиция ценна и притягательна, она помогает мне понять древний Ростов, понимать, как служила ростовская кафедра, какое она воздействие оказала на наших предков. Я всегда поддерживаю контакты с любыми староверами. Есть такой замечательный человек — Игорь Владимирович Сагнак (И. В. Сагнак — председатель Угличского родословно-краеведческого общества им Ф. Х. Кисселя — прим.). Он уехал уже давно из нашего города в деревню Ростовцево Угличского района. Интересный, я бы сказал, необычный такой интеллектуал. Много-много позже я познакомился с владыкой Костромским Викентием (Новожиловым), с людьми его клира и мира.
Мне очень редко в этом регионе приходится встречать именно староверов наследственных, а если они попадаются, у них уже ничего старообрядческого не осталось. По возможности всегда привечал и общался с любыми носителями и знатоками древнерусской богослужебной традиции. Однажды устроил молебен моему любимому святому святителю Леонтию с ивановскими единоверцами. К ним тогда примкнула маленькая-маленькая община ярославского единоверия.
Конечно, наша любовь к древнерусскому обряду, к знаменному пению, она андрониковская, мы в Ростове этим весьма дорожим. 1 мая 1999 года состоялся концерт знаменного пения, силами нашего клироса, для мирских слушателей в храме Воскресения Ростовского кремля. В 2010 году в рамках фестиваля «Живая старина», всех, кто пел в городе знаменным пением, я объединил в один ансамбль. Мы до хора не дотягивали, до двенадцати человек, но все же выступили.
Фестиваль «Невма» — это настоящее вдохновляющее потрясение для нас. И радость, что кому-то это нужно, что нашлась такая мощная поддержка знаменного пения, древней певческой культуры. Приехали силы. Ростов — это та самая площадка, на которой действительно это должно звучать, как я сказал, в силу того, что это одна из древнейших на Руси кафедр, очень творческая. Кафедра по-своему неизученная, таинственная.
Служивший на ростовской кафедре митрополит Варлаам Рогов, «знаменного пения роспевщик и творец», — это особое имя для нас, словно небесный покровитель для почитателей знаменного пения. Кроме обычной панихиды, в этом году ко дню памяти митрополита Варлаама в Музее имени Андрея Рублева с помощью клироса Андроникового монастыря была проведена презентация распетых им стихер. В музее тогда проходила выставка «Иконопись Ростова XIII-XVI веков из музейных и частных собраний». Прозвучала музыка, что вполне соответствовало ростовским иконам на выставке. Народ собрался, билетов едва хватило!
Всенепременно. Дело в том, что даже в одном из монастырей, в Варницком, регент Роман Чувикин тоже иногда пел знаменным пением, очень хорошо. Тем не менее, есть люди, которые привержены знаменному пению, а есть люди, которые воспринимают его как одну из таких возможностей для пения в храме. Разумеется, в первую очередь, знаменное пение необходимо уметь петь, его надо уметь подавать. Это тоже непростая задача. Мало его знать, знаменное пение следует любить.
На самом деле профессиональное партесное пение здесь, в провинции, умирает. Его некому поддерживать. Если партес — это исполнение на четыре голоса, то редкому священнику удается собрать на клиросе четырех человек. Партесное пение популярно еще и потому, что оно практически удобно для тех, кто получил музыкальное образование. То есть, те, кто освоил нотную грамоту, им уже легче дается все, темп, интервалы. То есть, господство партесного пения, думаю, связано с практическим удобством. Люди перестали слышать подлинное.
Я Вам расскажу один случай. Служил как-то на сельском приходе, и у меня, когда приезжала знаменная певчая, были прихожане, которые в этом случае не заходили в храм, они терпеть не могли знаменное пение. Однажды приехали большие профессионалы из ансамбля «Сирин» и вчетвером красиво и стройно пели партес. Смешно сказать, но ростовская певчая в храм тоже не вошла, она ни минуты не могла слышать партес.
Это большая тема, о которой можно даже отдельно поговорить. Тема раскола, культурного раскола, она никуда не делась. Есть предпочтения высокие, имперские, европеизированные, и их никуда не денешь. Есть предпочтения древнерусские, средневековые, несомненно напоенные Духом Святым, без них никак нельзя. Нам надо как-то учиться слушать друг друга. Поэтому в знаменном пении очень важна, как я понимаю, подача. Я, когда вожу экскурсии, хоть в музее имени Андрея Рублева или по Ростову, всегда, заходя в храм, пою что-нибудь знаменное.
Еще бы: «О, у вас такой голос!» Хотя я в семинарии по пению на двойки учился. Нотную грамоту я особо и сейчас не знаю, но что-нибудь знаменное спеть смогу.
Я бы сказал, что такая неизвестность города меня радует, потому что в нашей пресыщенной жизни, наоборот, Ростов открывается нам как что-то прежде неведомое и прекрасное. Это как открытие белого пятна на карте. От города остается впечатление тонкости и поэзии. Ростов велик и вечен как знаменный распев.
Беседовал Г. Чистяков
Комментариев пока нет