Пристань спасения
Пристань спасенья
Зовет ко причалу,
В буре смятенья,
Сердечной печали
Пристань готова,
Во мраке тревоги
Пастыря слово —
Маяк на дороге.
Райской свечою
Нам купол сияет,
Небо святое
Врата отверзает.
Пение чинное,
Радость моления,
Церковь старинная —
Пристань спасения.
***
Шамарским чудотворцам
Где нет селений и дорог,
Уходят в небо елей кроны.
Сокрыт заветный уголок —
Святое место для поклона.
Вдали от дел земных и смут
Здесь кров нашли себе два брата,
Убогой кельи малый сруб
Вменивши в царскую палату.
Презрели плоть, смирили кровь,
И к Вышним мысли обратили.
Все упованье, всю любовь
Христу всем сердцем посвятили.
И на земле, как в небесах,
Душою чистой пребывали,
Забывши суету и страх,
Как птицы, жили без печали.
Убийц злодейская рука
Святых подвижников сразила,
Ушли наверх, за облака,
Окошко в рай нам их могила.
И с верой мы туда идем,
Как за свечой во мраке ночи,
Источник чистый бьет ключом
И просвещает сердца очи.
***
Осень и весна
Хмурой тучей смотрит осень,
Заступая в свой черед,
Ветер кружит и уносит
Жухлых листьев хоровод.
Но есть верное сказанье
О стране, где век весна,
Где нет скорби и страданья,
Где любовь и тишина.
Краше царских там чертоги
И светлее солнца свет,
Нет там сирых и убогих,
Седины осенней нет.
Властно входит и сурово
Осень жизни в каждый дом,
Но согреет веры слово
Сердце ласковым теплом.
***
Новая юность
В путь свой юность ушла,
Песней стала она недопетой,
Как была не была,
Улетела и спряталась где-то.
Время жизни — как тать,
Что возьмет, то уже не вернется,
Не найти, не догнать
День, угасший на западе солнца.
Где надежды пора?
Где счастливый билет для удачи?
Было это вчера,
А сегодня все стало иначе:
Серый дождь за окном
Небо скрыл от тебя пеленою,
И унылый твой дом
Все друзья обошли стороною.
То печаль, не беда —
Это время гуляет по кругу.
Сможет сердце всегда
Обрести Неразлучного Друга.
Друг Тот помнит и ждет,
И стоит, и стучит у порога,
В сердце юность вернет,
В путь на счастье укажет дорогу.
***
Где ты завтра будешь сам,
Сильный, гордый и спесивый?
Ты ходил по головам,
Сверху вниз глядел, счастливый.
Но познаешь вдруг судьбу —
Грянет гром, уйдет удача.
И надменную губу
Ты прикусишь, горько плача.
Станет все наоборот,
Люди скажут: «Доигрался!»
«Поделом тебе, банкрот!» —
Скажут те, над кем смеялся.
Мимо ходит жизнь твоя,
Час придет и для расплаты.
Неподкупен Судия!
Безответен виноватый!
***
О милосердом Самарянине (Евангельская притча)
Прохожий при пути лежал,
Страдал от ран невыносимо,
О милосердии взывал,
Но люди шли поспешно мимо.
Священник рядом проходил,
Встал над избитым он в тревоге,
Его жалел, но сам спешил,
Не мог замешкаться в дороге.
Он думал: «Надо бы помочь,
Да только хлопотное дело,
А дома ждут жена и дочь,
Пора идти, чтоб не стемнело!
Быть может, сам виновен он:
Бесчинный, может, он, гуляка,
И во задоре во хмельном
Затеял здесь скандал и драку.
Для очищения грехов
Могло с ним это все случиться,
Бог так судил, я кто таков?
Когда пора мне торопиться!»
Шел той дорогою левит,
Услышал стоны — обернулся,
Увидел — раненый лежит,
Шагнул к нему — и отшатнулся.
Так думал: «Надо бы помочь,
Да только позднее уж время,
И самого застанет ночь,
Как потащу такое бремя?
А если сам он виноват —
Впотьмах кто ходит одиноко?
Блудник он, может, или тать,
Раз поплатился так жестоко!
И что такому помогать?
Мне для кого себя тревожить?
Когда давно пора бежать,
А он, коль чист, Сам Бог поможет!»
Под вечер шел Самарянин,
Глядит, несчастный умирает,
В крови он весь, совсем один,
И молча смотрит, умоляет.
К нему Он скоро подбежал,
Мыл раны, не гнушаясь гноем,
Кто перед Ним — не рассуждал,
Достоин или не достоин!
В Свою повозку положил,
Сам брел пешком, боря усталость.
Полночный месяц уж светил,
Как им селенье показалось.
Дал Он гостиннику залог,
Чтоб посмотрел Его больного,
Простился рано — путь далек,
Но обещал вернуться снова.
Вернется Он на облаках.
Христос, Владыка наш, Спаситель
На радость добрым, злым на страх
Откроет Вечную обитель.
***
Бедная странница
Зимней хладною порою
Шла старушка в дальний путь,
Ночь спускалась черной мглою,
Час настал передохнуть.
Тут селенье показалось,
Поманило огоньком,
И старушка постучалась
В самый первый добрый дом.
Только стук был без ответа,
Крепко заперт был засов,
И пошла во тьму от света,
И бродила вдоль домов.
К людям так она просилась,
Приподнявшись на порог:
«Я больна, стара, бессильна,
Я стою совсем без ног…»
Но ей дверь не открывали
И терзал ее мороз
Горько плакала в печали
Но никто не видел слез.
Тут убогая избушк
Показалась на краю
И пошла туда старушка
Попытать судьбу свою.
Без раздумья отворились
В доме бедном ворота,
Был там хлеб, любовь и милость
Ради Господа Христа.
Небо звездное сияло,
За окном крепчал мороз,
Хлеб да соль — уже немало,
Если в сердце Сам Христос.
***
Воздаяние (из Отечника)
Объял сенатора недуг,
Встречал он смерть, томясь жестоко,
В кругу друзей своих и слуг
В дворце, на ложе на высоком.
Был так он важен и силен,
В себе всецело был уверен.
Но жизнь минула, словно сон,
И в мир иной открылись двери.
Ужасный взгляд ужасных лиц…
Кричать «на помощь!» бесполезно,
Возницы с черных колесниц
Ворвались вдруг и тянут в бездну.
«Возьмите все!» — он завопил,
Просил пощады, умоляя,
Но демон в сердце поразил
И душу взял к себе, терзая.
Собрался чуть не весь народ,
С покойным с почестью прощались,
А ад кружил свой хоровод,
Гудели трубы и пищали.
В то время странник умирал,
Больной, бескровный и убогий.
Он так беспомощно страдал,
Один на городской дороге.
Никто его не пожалел,
Никто не дал воды напиться.
А он всю жизнь горе смотрел,
Паря по миру Божьей птицей.
И вот великий час настал,
На путь к предвечному покою,
И ангел к страннику воззвал:
«Пришли мы ныне за тобою!»
Давыд-певец спустился вниз,
Воспел он райские селенья.
И все святые здесь сошлись,
К себе манили сладким пеньем.
Так вознеслись они легко
Навек в надмирные чертоги,
Оставив землю далеко,
Ее печали и тревоги…
…Кто со смиреньем нес свой крест,
Тот примет вечную награду:
Войдет под райский благовест
В ворота Золотого града!
***
Св. бл. Андрею Цареградскому
Господином любим
Был в работниках отрок умелый:
Дело спорилось с ним
И, как мастер, он знал свое дело.
Но в молитве ночной
Вдруг вознесся он в чудном виденьи,
И красы неземной
Посетил Вечной жизни селенья.
Там предстал пред Царем
Во дворце из чистейшаго злата,
Вся играла огнем
Самоцветных алмазов палата.
Царь его повстречал
И венец возложил драгоценный:
«Послужи Мне, — сказал, —
И войдешь ты в Мой город священный!»
Говорил Царь: «Андрей!
Дам вкусить тебе трапезы свыше,
И забудешь теперь
То, что раньше ты видел и слышал.
Я тебе Господин!
Куплен здесь ты великой ценою.
Будь Мне верен как сын,
Поспеши и последуй за Мною!
Ни о чем не жалей,
Крест неси Мой и горький и сладкий…» —
Все оставил Андрей
И пошел в новый путь без оглядки.
Светлым солнца лучом
Та прямая спустилась дорога,
Скорби в мире земном
И небесная радость от Бога.
Так он в людях ходил,
Как безумный юродивый нищий.
Сам от глада без сил
Наслаждался бессмертною пищей.
И босой, и нагой
На снегу он лежал, замерзая,
А Архангел святой
Пел псалмы ему сладкого Рая.
Страшен был для бесов,
Не страшась, обличал лиходея.
Не жалел терпких слов,
В службе горькой себя не жалея.
Говорил он: «Люта!
Нам зима этой жизни суровой,
Но открыты врата:
Пасха Красная в небе готова!»
***
Не бояться пути,
Чтобы горькое сделалось сладким…
Все идти и идти
За Христом до конца без оглядки!
Царица небес
От чужого покроет навета,
Темный жизненный лес
Озарит с высоты Матерь Света.
***
Прп. Марье Египетской
Беспечно девочка росла,
Но что-то вдаль вдруг потянуло.
И вот тихонько собралась —
Двенадцать лет лишь ей минуло.
Манил веселый стольный град,
Жизнь начинала улыбаться.
Пошла судьбу свою искать,
И закружилась в шумном танце.
Любила песни и вино,
Ночные тайны маскарада.
Казалось, в этом все дано,
Казалось, в этом вся отрада.
Но сокровенная печаль
Тоскою сердце ей томила,
И, глядя в море, прямо вдаль,
Вздыхала Марья и грустила.
Пришла с дружками к кораблю,
Смеясь, просилась прокатиться.
Сказала: «Всех развеселю»,
И стала жизнь опять кружиться.
Гудит с похмелья голова…
Народ спешит, и Марья следом.
Священный перед нею град,
Соединивший землю с небом.
Все в церковь Божию идут,
Толчется Марья у порога,
Бравадно выпятивши грудь,
Локтями делает дорогу.
Но только входа нет у ней,
Как будто кто-то не пускает.
Стоит в смущеньи у дверей,
И слезы к горлу подступают:
«О, Боже Праведный, прости!
Тебя я тяжко оскорбила,
Совсем я сбилась прочь с пути,
Что заповедал нам, забыла!»
А слезы капали из глаз,
На землю павши, зарыдала.
Вся содрогнулась, сотряслась,
И сердце в ней затрепетало.
«Восстани, Марья, укрепись,
Тебе Споручницей Я буду,
Честному Древу поклонись,
За Иордан пойдешь отсюда!» —
Глас от иконы так велит…
Восстала Марья — как очнулась,
Идет свободно, вход открыт,
И все внутри перевернулось.
«Я, Матерь Божья, уж не та!» —
Твердила с клятвой пред иконой, —
«Сама теперь меня наставь
И научи святым законам!»
Покой в душе и тишина…
Которых никогда не знала,
У мыса лодочку нашла
И оттолкнулась от причала…
Пустыня, белые пески,
Нет зверя, птицы не летают,
Отходит Марья от реки,
И голова от пекла тает.
Что претерпела — не сказать,
Сколь крат, как будто умирала,
Решилась до конца страдать,
И лишь к Споручнице взывала.
Стремясь все выше к небесам,
Как солнце Марья просветилась,
Пешком ходила по водам,
Земли не чувствуя, молилась.
Как покаянья чуден путь,
Как страшен грех без покаянья,
А дни былые не вернуть,
И вечным будет воздаянье!
***
Видение (1) (из Отечника)
Спросили старицу одну,
Как та отшельницею стала.
Она же, глубоко вздохнув,
Свою нам повесть рассказала:
«Была я с детства сиротой,
И как-то в юности далекой
Запричитала над судьбой,
Как жить мне бедной, одинокой.
Отца я стала вспоминать —
Был тих, смирен, но часто болен,
Любил молиться и молчать,
А если мог, работал в поле.
В болезнях умер и трудах,
И тут же буря налетела.
Все почернело в небесах,
Гроза неистово гремела.
Шептали люди: «Он злодей!»
С большим трудом похоронили,
Помин собрали в девять дней,
И скоро все о нем забыли.
«К чему мне, — думалось, — страдать,
Скорбеть, не знать ни в чем отрады,
Куда была умнее мать,
Взяла от жизни все, что надо!»
Всегда здорова, весела,
Себя в обиду не давала,
А на язык остра была!..
На игры первая бежала.
Вино пивала допьяна,
Тайком романы заводила,
А как преставилась она,
Играло солнышко, светило.
«Да, буду жить я так, как мать», —
Уже в себе я так решила.
Меж тем настало время спать,
И страшно вспомнить то, что было.
Мне грозный видом муж предстал
И все мои напомнил мысли.
«Пойди, смотри!» — так мне сказал
И высоко с ним поднялись мы.
Вошли в небесный райский сад,
В цветах он весь, благоухает,
И вижу там я вдруг отца,
Спешит ко мне он, обнимает.
«Живи, как я, — мне говорит, —
И будет здесь тебе награда».
Так хорошо, но только миг.
Спустились мы в заклепы ада.
Везде зловоние и тьма,
Бурля в котле, смола кипела,
На самом дне томилась мать,
Терзали змии ее тело.
«Увы мне! — слышу из огня, —
Здесь по делам терплю я муку,
Но пожалей, спаси меня,
Тебе я мать, подай мне руку!»
Я потянулась ей помочь,
Но тут же пламя возметнулось,
И, с криком отскочивши прочь,
От жуткой боли я проснулась.
Скрывать не стала, где была
И, взяв ярем Христов на плечи,
От той поры сюда ушла,
И жду с отцом любимым встречи.
Купцом на торге смотрит жизнь,
Премудрым прикуп даст богатый,
Открыты двери вверх и вниз
Во свете солнца, до заката.
***
О Св. пр. Сусанне
Ходила Сусанна по саду,
Гуляла одна, не спеша,
Не знала, что двое в засаде
Все думали: «Как хороша!»
То старцы избранные были,
Судили мирские дела,
Но в похоти души растлили,
Исполнились всякого зла.
И вышли к прекрасной Сусанне,
Влекомы постыдным грехом,
Сказали: «Склонись на желанье,
Никто не узнает о том!
Должна согласиться ты с нами,
Иначе сведем тебя в суд,
И будешь побита камнями,
Укажем, что впала ты в блуд!»
Сказала Сусанна: «Увы мне!
От вас мне теперь не уйти!
Но с Богом я буду Всесильным
И может меня Он спасти!»
Тут громко она закричала,
Призвавши на помощь людей,
А старцы ее обличали:
«Сбежал, — говорят, — любодей!»
Так вывели судьи на утро
Сусанну на смерть и позор,
Но юноша некий премудро
Вдруг весь изменил приговор.
«О люди, вы ныне постойте,
Те старцы бессовестно лгут,
Души неповинной не троньте,
Да будет здесь истинный суд!»
Воскликнул он, путь преградивши,
Двоих тех просил разлучить
И, силой исполнившись Свыше,
Стал каждому так говорить:
«Хочу я теперь разобраться,
Где видел ты грех тот, скажи?
У яблонь или средь акаций?
И дело свое докажи!»
Тут некогда было им думать,
Напал на них ужас и страх,
Один сказал: «Видел под дубом!»
Другой: «За сиренью в цветах!»
И честь все воздали Сусанне,
До смерти поправшей порок,
Побили тех старцев камнями,
Прославился юный пророк.
***
Давыд и Галиаф
Галиаф, гордясь собою,
Клял израильтян.
Звал борца на поле боя
Грозный великан.
На войне он был героем,
Выше всех, сильней,
Выставлял себя пред строем
Он немало дней.
И стоял Израиль молча
С скорбью и стыдом,
Супротив безбожных полчищ,
Поносим врагом.
Но пришел в ту пору к братьям
Пастушок Давыд,
В деревенском скромном платье,
Очень прост на вид.
Он сказал: «Побьюсь с тем зверем,
Смолкнет злой хвастун!»
Но народ ему не верил:
Был он слишком юн.
И казалось людям странным —
Кто такой идет?
Налегке, с пращей и камнем,
Шел Давыд вперед.
Галиаф смотрел с презреньем:
«Как, — сказал, — ты глуп!
Птицам вольным чрез мгновенье
Твой отдам я труп!
Как на пса ты с палкой вышел,
Камни мне принес!»
Стал серчать он, но услышал:
«Хуже ты, чем пес!
Ты с копьем и весь обложен
Медною броней,
Я иду для славы Божьей,
Будет Бог со мной!
Не о силе Он спасает,
Не мечем разит,
Но смиренным помогает,
Веру даст, как щит!
Ты падешь и станешь прахом,
Сломишь здесь свой рог,
С беззаконным Галиафом
Нас рассудит Бог!»
И свалился тот, сраженный
Метким камнем в лоб,
Словно чудище, огромный,
Вмиг сошел во гроб.
Кто куда враги бежали,
Полк их был разбит,
Воспевал хвалу Израиль,
Славился Давыд.
***
Сампсон и Далида
«В чем, Сампсон, твоя сила?
Ты скажи мне, открой!» —
Вопрошала Далида
На трапезе хмельной.
«В чем, Сампсон, твоя сила?
Ты скажи мне, скажи!» —
Хитро склабясь, молила:
«Сам любовь докажи!»
И помалу сдавался
Легендарный Сампсон,
Любодейке вверялся,
Уклоняясь на сон.
А она ему льстила,
Чтобы тайну пытать,
Душу в сети ловила,
В сердце вкралась, как тать.
И, с коварством бесстыжим,
В дом впустила врагов,
А Сампсон был острижен
И к борьбе не готов.
Пробудился средь ночи,
Был разбит и смущен,
Потерял свои очи
Ослабевший Сампсон.
Полным подлого смеха
Стал предательский дом,
И на злую потеху
Шел Сампсон со стыдом.
Но в плену и в презреньи
Не сдавался душой,
Не вставал на колени,
А готовился в бой.
Ждал он часа для мести
И, исполнившись сил,
Пал, восстав к первой чести,
Вражий стан сокрушил.
***
ВИДЕНЬЕ (2) («Душеполезное чтение», издание начала ХХ века)
Отшельник одиноко жил,
В посте, молитве и молчаньи.
И часто Бога он просил
Сказать ему судьбы и тайны.
Вдруг видит — бездна разошлась,
Спешат все демоны навстречу,
Расселась чинно злая мразь,
И князь лукавых вышел с речью.
«Близ, братцы, наши времена,
Уже победа с нами рядом,
Вы только слушайте меня,
Все расскажу, что делать надо!
Любимец первый — блудный бес!
Ступай широкими шагами,
Пусть смрад взойдет на верх небес,
А мир живет в стыде и сраме!
Дела твои — позор и тля,
Людей вконец ты опорочишь,
Твоею будет вся земля,
Все станет так, как ты захочешь!»
«Ура, ура, великий князь! —
Галдели черные те рожи.
Как свиньи, влезут люди в грязь!»
Когда ж затихли, он продолжил:
«Послушай, шустрый мой народ,
Особый пункт теперь отметим:
Никак нам ходу не дает
Любовь у женщин к малым детям.
Пусть ненавидят своих чад
И не дают на свет родиться,
Тогда ликуй мой древний ад —
Уже недолго нам трудиться!»
«Ура, ура, великий князь,
Как твои мысли гениальны!» —
Вопила, торжествуя, мразь,
Но дал он знак им о молчаньи.
«Не унывай, моя братва,
Оставь чащобы и болота,
Иди в селенья, города:
Уже не заперты ворота.
Их песням новым научи,
Пускай меня поют и славят,
Забудут свой небесный чин
И нам во всем пусть подражают.
Кумиры будут их, как мы —
Стеклянный взгляд, одеты в черном,
Крутые парни князя тьмы
Научат всех моим законам.
А им и девушки под стать:
Работать будут нам девицы,
Под нашу музыку плясать,
Как штукатур замажут лица.
Возьмут здесь все свое с лихвой,
А там — куда уж им деваться?
Ревет огонь, бежит рекой,
И вечно будут в ней купаться!»
Еще он долго говорил,
А чернота, смеясь, визжала,
Но вот петух заголосил,
И все видение пропало.
Очнулся в ужасе монах,
В глубоком, тяжком размышленьи,
Но вдруг увидел в небесах
Святые райские селенья.
Услышал голос: «Не тужи!
Тебе палату здесь готовим
И всем, кто в правде Божьей жил,
Ворота с радостью откроем!
Земное прочь минует все —
Болезни, скорби, смерть и тленье.
Исчезнет жизнь та, словно сон,
Как воссияет воскресенье!»
***
Китеж-град (старообрядческое предание)
На озере чистом, зеркальном,
Вдали от мирских мятежей
Стоит Китеж-град, город тайный,
Невхожий для грешных людей.
Не пал он в надежде моленья,
Завидев лихие орды,
Но скрылся в чудесном мгновеньи
От тяжкой и лютой беды.
Так чист сохранился, без скверны,
Не вдавшись в хищенье врагам,
И в службе святой неизменный:
Не вхож он коварным льстецам.
Что истину с ложью смешали,
Несчастье на Русь принесли
И ризу Христову раздрали,
В погибель людей повели.
Себе богом выбрали чрево,
Законом — подлог и обман,
И стали они ради веры
Гонители злей басурман.
На град Китеж втай зубы точат,
Но путь им заветный закрыт.
Как буря их злоба клокочет,
А город все также стоит.
Хранимый Всесильной Десницей,
До века он будет стоять
И в крепости не сокрушится.
Не сломит его злая рать!
Прообраз он Вечного Царства,
Войти в него сможет лишь тот,
Кто будет стучать без лукавства
И небо земле предпочтет.
***
О церковной реформе ХVII века
Во глубь минувших дальних лет
Давно пора пролить бы свет,
Раскрыть тенеты лести и обмана.
Пора бы истину взыскать:
Где жизнь, и путь, и благодать,
Найдем ее в изгнании, вне стана,
Безвестно в тайне вековой,
Как Русь втянули в смертный бой,
Как царству тьмы в ней отворили двери,
И как пробил ей крестный час,
Когда назначен был указ,
Чтоб стали по-другому люди верить.
Народ растерянно стоял,
Словам неистовым внимал:
Что, правда это или наважденье?
А князь из бездны ликовал,
Всей преисподней задал бал,
Гудели в сонме вражьем поздравленья:
«Последний взяли бастион:
Не страшен больше перезвон
Колоколов Московьи златоглавой —
Алтарь церковный осквернен,
Престол поруган, разорен,
Сидит на горнем месте дух лукавый!»
Был роковым тот черный год,
Созвавший чужеземный сброд
За куш и место истину бесчестить.
Царев продумали заказ,
Святыню втаптывали в грязь,
Творили, что хотели, «вражьи дети».
Им цену дал ученый вид,
Дел темных мастер Лигарид,
Хитрец-умелец без стыда и страха
В кремле старейшиной сидел,
Вершил «реформы» беспредел,
Рубил с плеча, не рассуждая, махом!
Задаром время не терял
И табачок тайком сбывал
Усердный заграничный представитель,
Расстрига — лжемитрополит,
Постыдный тайный содомит…
В Москве стал благочестию учитель!
Давал он тон, как дирижер,
И вдохновлял послушный хор
К безумным поруганьям и проклятьям —
Так предавали Русский дом,
Рыгая злобой, как огнем,
В «драконовых» законах к бывшим братьям:
«Повинен смерти будет тот,
Кто волей царской небрежет,
Не примет уложения собора,
Хранящий ныне прежний чин
Да будет вечной клятвы сын,
Наследник лютой муки и позора!
С десниц отрубят два перста —
Не смейте знаменать креста!
Того, что целый мир не принимает,
Уставы древней старины
Забыты и отменены,
Век новый всех под свой закон равняет!»
Как дальше жить, народ не знал,
Тому не верил, что слыхал:
Разят как громом богословы эти —
Ругают без стыда святых,
К истокам рушат все мосты
«Живоцерковники» в семнадцатом столетьи!
Порочат дедов и отцов,
Глумятся, не жалея слов,
Не спрятаться от них теперь, не скрыться,
Весь разрушают домострой
И правят Русь под свой покрой,
Сжимая обагренную десницу.
Они «волчонки» у царя
И, хищной злобою горя,
По-волчьи ищут скрытые селенья,
Бьют беспощадно христиан,
На их крови свой ставят храм,
«Зело гнусно» звучит в нем Богу пенье!
Что натворил ты, «бедный царь»?
По всей земле огонь и гарь,
Палят костры «антихристовы слуги»,
Но свет Христов непобедим,
И светит он сквозь мрак и дым,
Все в прах развеет вражии потуги!
***
О церковной реформе ХVII века
Зажгли всю Русь и жаркий пламень,
Вздымаясь к небу, полыхал,
Приспело время ко страданью,
Огонь с кнутом сердца пытал.
«О, что с тобою, Русь Святая?
Где благолепье дней былых?
Как в кандалах, цепми бряцая,
Ты суд приемлешь от своих?»
«Что брат, видал моих рук дело?» —
Хвалился гордо черный тать, —
На небо Русь, вишь, захотела,
Но знаю, как тут путь запять!
Ей за алтарь поставлю сцену,
А в фимиам подам табак,
Повсюду будут перемены,
Сам растолкую, что и как!
Есть у меня дыба крутая —
Сгною во рву, сожгу в огне,
По ветру пепел разметаю,
Сотру всех непокорных мне.
Я расколол единство церкви,
Сам Крест анафеме предал,
Из уст былых единоверцев
Я Русь Святую проклинал.
Покрою быль своим я духом,
Все покажу наоборот:
Кто шел за истину на муку —
Безумцем в мире прослывет…»
И стонет Русь — зияет рана,
Промеж крутых двух берегов
Поток бежит крови закланной,
Из братьев сделавшей врагов.
Покайтесь, братья, вразумитесь,
В плену вы вражьем и в сети.
К истокам вашим обратитесь,
Вернитесь, сбились вы с пути!..
***
Свщмч. Аввакуму
Завет твой и высокая десница
Свет истины несет на все века,
Что с огненной вещал ты колесницы,
К Сиону восходя за облака.
Сиял ты путеводною звездою
В годину исступленных черных дней,
Оставивших Русь горькою вдовою
У гроба своих лучших сыновей.
Скалою был ты, камнем адамантом,
Когда держал за истину ответ,
Бесстрашно средь врагов один стоял ты,
Ни в чем не преступив Христов завет.
И ныне, о Аввакуме, не презри
Убогих своих братьев, воззови,
Скажи: «Я с вами, детушки!» как прежде,
Десницею с небес благослови!
Наставь и вразуми, как жить по Богу,
Все научи за правду претерпеть
И выведи на верную дорогу,
С тобою разорвем мы вражью сеть!
***
Свщмч. Аввакуму
На Пяток на Страстной
В тихий день поутру
В ветхой свитке, босой,
Шел Аввакум к костру.
Улыбалась весна,
Плыли вдаль облака,
Поднимаясь от сна,
Убегала река.
А Аввакум стоял,
Осужденный на смерть,
И в огне призывал
Крест нести и терпеть.
Как костер тот горел,
Искры в семя кидал,
И средь горьких плевел
Божий сад расцветал.
Вся покрылась стыдом
Супостата глава:
Богородичен Дом —
Русь Святая жива!
Тайну ту сохранит
Золотой Китеж-град,
Пенье в небо летит
И лампады горят.
***
Св. прпмч. Феодоре (боярыне Морозовой)
I
Давно минули дни былые,
Сребро и злато, честь и сан,
С цепями дровни заменили
Боярский праздничный каптан.
К суду и прению о вере
Предстала доблестно жена
В лукавый сонм архиереев,
В толпе врагов совсем одна.
На ней железные вериги,
Но слово крепко во устах,
С улыбкой вкрадчивой, игривой
Пытал ей душу патриарх:
«Почто, о мати Феодора,
Веленьем царским небрежешь,
Покорна будь, и тут же скоро
Всю милость вновь приобретешь.
Почто ты цепи возлюбила,
Темницы смрад, людей — сором,
Попомни честь, в какой родилась,
Палаты расписных хором.
С царем трапезу ты держала,
Была великая в женах,
А ныне что с тобою стало?
Сидишь во прахе, в кандалах!
Тебе чело сейчас помажем,
Чтоб разум гордый просветлел», —
Так говоря, пошел он важно
И руку вознести хотел.
«Нет, стой, не смей, меня не трогай,
Не надо мне твоих святынь!
Иди ты сам, своей дорогой,
А у меня есть путь один!»
Бряцает цепь, разлито масло,
Посрамлен гордый патриарх,
Сползла на нет улыбки маска,
Звериный дух горит в глазах:
«Ах, так ты, страдница ехидна!
Так получи же, вражья дщерь!» —
Сбить с ног велит, на землю кинуть,
За цепи волочить за дверь.
Глава ее по всем ступеням
Стучит в потеху злым судьям,
Терзает выю, рвет ошейник,
Железо режет пополам.
Но все терпеть она готова,
Готова с верой пострадать,
Пойти к Голгофе в путь суровый,
Не оборачиваясь вспять.
2.
Ночной порой, зимой морозной
Свезли трех узниц в тайный дом:
Сидел палач, и служка грозный
Держал клинок, калил огнем.
«Тебя ли ныне, Феодора, —
Сказал судья, — я вижу здесь,
Упрямства ради и раздора
Попрала ты и стыд, и честь!
Я жду: подумай, сделай выбор,
Пока на «тряску» не поднял», —
Кивал ей головой на дыбу,
Бранил, и льстил, и умолял.
«Оставь свои пустые речи —
Что славы в суете земной,
Когда сам Спас, взяв крест на плечи,
Смирил в зрак рабий Образ Свой!
И как его жиды распяли,
Так ныне мучите вы нас!» —
Их словом крепким обличала,
Огня с тисками не боясь.
Стянул тугой хомут запястья,
Рука ломается, трещит,
Корит же ересь и на «тряске»
За душу тела не щадит.
С огня на снег почти нагими
Страдалиц кинули, глумясь,
Свистя плетьми, до смерти били,
Людей и Бога не стыдясь.
Как дальше быть в суде решали,
И шел о том великий спор,
Размыслил царь, вздохнул в печали,
Послал совет и уговор:
«О мати, свет мой Феодора,
Екатерина по делам!
Молю, послушай мое слово,
Пойди как все к молитве в храм.
Придут к тебе мои боляре,
В каптане царском понесут,
В сребре и злате, светлой славе,
И госпожою нарекут.
Одно прошу: сложи ты щепоть!
И так народу ты явись,
Чтоб утолить все споры эти,
А про себя хоть как молись».
«Железо уз мне краше злата! —
Шлет Феодора свой ответ, —
И той лишь чести буду рада,
Чтоб в срубе за Христа сгореть!»
3.
Задуха, жажда в яме тесной —
Измором смерть взамен огня,
Сокрыт землею свет небесный,
Не различить от ночи дня.
Терзал и мучал лютый голод,
Страданью крайний стал черед,
Кидают силы Феодору,
Томится плоть и сон нейдет.
«Помилуй мя, дай мне калачик,
Зело изнемогла душой!» —
Зовет стрельца в безмолвном плаче,
Но тот качает головой.
— А хлебца принеси немножко…
— Не знаю, где мне хлебца взять…
— Так хоть сухарик, хоть бы крошки!..
— Не смею госпоже подать!
— Огурчик, яблочко — не можешь?
— И рад бы, да сильнее страх.
— Добро же, чадо, воля Божья,
«Хвала Христу, что строит так!
Тогда прошу, другое дай мне:
Умру — похорони с сестрой,
Как вместе на земле страдали,
Так да вселимся и в покой».
Мольбе последней внемля, воин
Рубаху ей на смерть стирал,
Чудясь душой о страсти вольной
Браду слезами орошал…
…Могилку злобно охраняли,
Чтоб на помин лампад не жгли,
И звезды лишь над ней мерцали
Да крины сельные цвели.
Но время подвигу открыться,
Стоит часовенка и крест,
Идут с любовью поклониться
И подвиг мучениц почесть.
***
Соловецкий погром (старообрядческое предание)
Повстречались скорых два гонца —
Вестники от царского лица,
Нес один о милости указ,
Но спешил он в путь в недобрый час.
Черную нес весть другой гонец:
Соловкам святым пришел конец!
Был там монастырь и Божий дом —
Ныне мертвый угол и разгром.
Как молила братия царя,
Чтобы не серчал на них зазря,
Чтоб дозволил в правде Божьей жить,
Только не успели умолить.
Лютый стал томить царя недуг,
Стал гореть он от смертельных мук,
Дал гонца, чтоб воинов унять,
Но не смог ушедший день догнать.
Всех избили старцев-чернецов
За преданье дедов и отцов,
И бросали на студеный лед,
Чтобы видел с берега народ…
Шла кругами вешняя волна,
Не тревожа иноков от сна,
И дивился с ужасом народ,
Как среди воды не таял лед.
***
Время спящих сердцем пробудить,
Время память славную почтить,
И встречать заутренний рассвет
После тьмы кровавых черных лет.
***
«Столпотворение»
Воедино здесь собрался
Всякий род со всех сторон,
Ради мира и согласья
Открывали пантеон.
Закурил индеец трубку,
Предваряя ритуал,
Жрец-шаман по билу стукнул
И к «молению» призвал.
Африканочка играла,
Выйдя весело вперед,
Духа джунглей воспевала,
Голый выпятив живот.
Шел за нею вождь ацтеков —
Чудо в перьях всех цветов,
Шли буддист, монах с Тибета,
Всяк хвалил своих богов.
А за ними следом вышел
В белой митре иерарх,
Поприветствовал он Кришну,
Как древнейшего в богах.
С папой римским лобызался,
Иудеев прославлял,
Ради «мира» он старался,
Амулет с крестом равнял.
И воззвали негры с воем,
Возжигая фимиам,
Встал епископ в пестром строе
На поклон к лесным богам.
***
Три отрока в Вавилоне
Всем народам и языкам
Поступил указ:
«Повелел земель владыка,
Чтоб под трубный глас,
Под звенящие тимпаны
Люди всех племен
Золотому истукану
Встали на поклон».
Покоряйтесь, поклоняйтесь,
Люди, в этот час!
Если кто теперь не с нами,
Значит, против нас!
Высоко взметнулось пламя,
Слушайте призыв!
Если кто не будет с нами,
Тот не будет жив!
И тянулись вереницей
Люди в Вавилон,
Царской воле покориться
Шли со всех сторон.
И под цитры и тимпаны,
Мусикийский глас,
Пали ниц пред истуканом,
Как велел указ.
К службе той лишь не радели
Трое отроков,
Оплевали и презрели
Золотых богов.
И сказали им: «Смиритесь!
Гордые умы!
Согласитесь, поклонитесь,
Будьте так, как мы!
Не творите здесь раздора,
Соблюдайте мир.
Ждет вас печь по приговору,
Ждет поклон кумир!
Есть ли Бог, чтоб вас избавил
Из руки царя?»
Но в ответ они сказали:
«Не старайтесь зря!
Есть над нами Бог Всевышний,
Он сильнее всех,
Воззовем, и Он услышит,
Не пойдем на грех!»
И в печи они стояли,
Заповедь храня.
И псаломски воспевали
Посреди огня.
Своему служили Богу,
И дивился царь:
Почему их огнь не трогал,
Не касался жар?
Стал в великом посрамленьи
Грозный истукан,
Смолкло праздничное пенье,
Флейты и тимпан.
Лишь хваленье было слышно
Трех святых детей,
Одолевших с Богом Вышним
Всех земных царей.
Ввысь несли они молитвы,
Пели их сердца,
Ликовали после битвы,
Славили Творца.
***
Исход
Топот слышан был погони,
Мчался враг, что было сил,
Уж хрипели сзади кони,
И Израиль возопил!
«Моисей, что будет с нами?
Нас настигли у воды
Лучше б были мы рабами,
Чтоб не видеть сей беды!»
«Вам спасенье будет вскоре, —
Моисей сказал в ответ, —
И пешком пройдете море,
Не преложится завет!»
Утопали супостаты,
А Израиль морем шел,
А потом сказал: «Куда ты,
Моисей, всех нас завел?
Здесь бесплодная пустыня,
Что мы будем есть и пить?!
Мясо ели мы и дыни,
Ты решил нас уморить!»
«Не пецитесь пищей тленной, —
Моисей сказал в ответ, —
Даст вам хлеба Бог вселенной,
Не пременит свой завет!»
И питались люди манной,
Что им падала с небес,
Пили воду из-под камня,
Но не поняли чудес.
«Ходим мы, — они роптали, —
Здесь в пустыни столько лет,
Где земля, как обещали?
Где преданье и завет?»
«Где наш Бог? — сказал Израиль, —
Золотой наш бог телец,
Он от горя нас избавил,
Он — владыка и мудрец!
Он надежен и солиден,
Он сверкает и блестит,
Рядом он, его мы видим
И пойдем ему кадить!»
И кадили, и служили
На горах и на холмах,
Жертву солнцу приносили,
Позабыли Божий страх.
Всю святыню осквернили,
Потеряли свой Сион,
В кораблях в Египет плыли,
Шли на рабство в Вавилон.
И в жестоком Вавилоне,
Крепко сжатые в тиски,
Возопили в горьком стоне,
Изнывая от тоски.
К Богу Вышнему воззвали,
На чужбине и в трудах
Вспомнил свой завет Израиль
Со слезами на глазах:
Вдаль туда, где всходит солнце,
Плача будем мы смотреть,
На реке, на Вавилонской,
Песнь Сиону не воспеть!
Подходили к нам халдеи
Пенья красного просить,
Смолк псалом, как не сумели
Мы Сиона сохранить.
Не поем священных песен
Для богов земли чужой,
Будет день, Сион воскреснет,
Возвратимся мы домой!
***
Христос и Самарянка
По воду устало
Самарянка шла,
Вместе с почерпалом
Зной в душе несла.
Так в ней разгоралась
Память прошлых лет,
Но излил вдруг кладязь
Сердцу мир и свет.
Свет тот тихим взором
Ей открыл Христос,
Мудрым разговором
Дал душе вопрос:
«Хочешь ли напиться
Ты воды с небес?
С верой поклониться
На Горе чудес?
В той горе святые
Ангелы живут,
Птицы золотые
Песни там поют.
Город в ней заветный
Встал на все века,
И бежит бессмертной
Сладости река.
Дам тебе сейчас же
От воды тех рек,
И душой не вжаждешь
Больше ты вовек!»
Радостно бежала
Женщина домой,
Бросив почерпало
Для воды земной.
И кричала: «Люди!
Я нашла Христа!
Скажут вам о чуде
Сладкие уста!
Знает Он все тайны,
Он — Пророк Святой,
Дал Он долгожданной
Мне воды живой!»
И текла из Рая
На цельбу всех ран
Та вода живая
В Город самарян…
***
Евангельская притча о вдовице
Бедная вдовица
Встала у ворот,
И стоит, стыдится,
Дальше не идет.
Шел народ богатый
На церковный двор,
И звенело злато
Той вдове в укор.
А она вздыхала:
«Господи, прости,
Что могу так мало
В дар к Тебе нести!
Как бы я имела
Друга давних лет,
Так бы не жалела
Золотых монет!
А больной, убогой,
Что мне дать в Твой храм?
Не суди здесь строго:
Все, что есть, отдам!»
Бросила вдовица
Лепты две скорей,
И спешила скрыться
Прочь от глаз людей.
Но ценил иначе
Лепты те Христос:
Всех Ему богаче
Дар был вдовьих слез.
Дар души смиренной
Взял Он в новый век,
В небе сокровенный
Царский Свой ковчег.
***
Вход Господень в Иерусалим
Шел Христос на Пасху
Во Иерусалим,
Позади с опаской
Шли друзья за Ним.
Шел Спаситель скоро,
С грустью вдаль смотрел,
Свой жалел Он город,
Избранный удел,
Что в земле безбожной
Солнцем воссиял,
Но прельстился ложью,
Жребий свой предал.
Всех избил пророков,
И молитвы дом
Домом стал порока,
Аспидов гнездом,
Где сирот толкают,
Обижают вдов,
Правду презирают,
Милость и любовь.
Жить хотят довольно,
Широко идут,
Учат беззаконью,
Уклоняют суд.
И за то оставлен
Будет этот дом,
Сокрушен до камня
И сожжен огнем.
За горой сокрывшись,
Солнца луч угас.
С городом простившись,
Шел к Голгофе Спас…
***
Суд Пилата
«Распни, распни Его, Пилат,
Толпа неистово галдела,
Он нынче должен быть распят,
Чтоб до субботы кончить дело!»
«Он Божий Сын, как я Его распну?…
Вам Он творил любовь и милость,
Не обретаю в Нем вину!»
«Распни, распни!» — толпа бесилась.
«Царя ли вашего распять?
Он злого ничего не делал,
Возьмите вы Его назад!»
«Распни, распни!» — толпа ревела.
«Трепещу я и не хочу
В Его быть крови виноватым,
И, наказав Его, пущу…»
«Так сам окажешься распятым!
Какой Он Царь?! Нам кесарь царь!
Смотри, чему ты потакаешь!
Народ как просит — так и правь,
Иначе много потеряешь!»
В смятеньи тужится Пилат,
Что силы борется с собою,
Бежит холодный пот, как град,
Но что поделаешь с толпою?..
Когда толпа свое берет,
То Солнце правды распинает,
Вслепую за слепцом идет,
Куда и с кем — сама не знает.
Но век не вечный царству тьмы,
Грядет Судья в порфире света,
Открыть все темные умы,
Когда наступит час ответа.
***
Суд Пилата
Встал Пилат пред толпой,
Бледен был он, и руки дрожали —
Не хотел быть судьей
Для Судьи из заоблачной дали!
Повторял свой вопрос
И глядел в исступленные лица —
Был не мил им Христос,
Все просили, чтоб вышел убийца.
И сказал сам Пилат:
«Дело ваше ко мне очень спорно,
Чем Он вам виноват,
От чего так вы злы и упорны?»
Но кричал весь народ,
Торопя кровожадно расправу:
«Пусть умрет Он, умрет!
Отпусти нам на праздник Варавву!»
Умывал пред толпой
Хитроумный Пилат свои руки:
Шел убийца домой,
А Безгрешный — на смертные муки!
И безумный народ
Тьмой покрыла безумная злоба…
…И встречали восход
Мироносицы в Пасху у Гроба.
***
Три креста
Воздвигли рядом три креста…
Свершили суд архиереи,
А на кресте разбойник стал
Вдруг всех и выше, и мудрее.
Познать Закон не захотел
Собор законников суровый,
Но стал разбойник на кресте
Вдруг новым дивным богословом.
Распятый с ним висел, бранясь,
«Спасись, Христос!» — кричали снизу,
Но тот разбойник в крестный час
Открыл Небесную Отчизну.
К Исусу с верой он взирал,
Стоя у смертного порога,
Никто ему не подсказал,
Но сердцем он увидел Бога:
«Меня Ты, Спасе, помяни
Во Царстве Вечном и Нетленном,
Главу Ты ныне преклонил,
Но Ты — Господь и Царь Вселенной!
В грехах я весь, а Ты — Святой,
Но здесь одни мы терпим муки,
Как вознесешься над землей,
Возьми меня Ты на поруки!
Ты осужден теперь, как я,
Ты наг, беспомощен, избитый,
Но Ты придешь, как Судия,
Грехов моих не помяни Ты!»
Лукавый род торжествовал,
Ругались злобные невежды,
А пригвожденный умирал
Разбойник с радостной надеждой.
Стемнело вдруг, как в полночь днем,
Казалось, мир перевернется,
Пошел разбойник в рай с Крестом,
И Крест сиял светлее солнца!
***
День стал ночи черней,
День Единый Великий Священный,
Осужден, как злодей,
Был на смерть Сам Владыка вселенной!
И о капле воды
Он молил пригвожденный, избитый,
Но кричали жиды:
«Царь-Христос, Сам Себе помоги Ты!»
Миродержца-царя
Ждали люди с богатством и честью,
Но, мир новый творя,
Царь явился с надмирною вестью.
Он учил чистоте,
Говорил о любви и смиреньи,
И за то на кресте
Был распят и отвержен с презреньем.
Пал Израильский дом —
Взял он клятву о роде жестоком,
А распятый с Христом
Стал премудрым разбойник пророком:
Как висел на гвоздях
И не видел предела страданью,
Так узрел в небесах
Сокровенную высшую тайну.
Вся сияла от звезд
Ночь святая — спасенью главизна,
С даром мира и слез
Шли на гроб благовестницы жизни.
Ангел светлый с небес
Утешал их: «Не плачьте, не надо,
Ваш Учитель воскрес,
Он сильней горькой смерти и ада».
Дан в бессмертие путь,
Где ликуют небесные силы.
Скажет жизнь свою суть
В тишине гробовой у могилы.
Кликнет вас сирота —
Отвернувшись, пройти не спешите,
Чтоб открыл вам врата
Вечный Царь и сирот Покровитель.
***
Вечный зов к земным странникам
Мой светильник не угаснет в ночи,
Странник дальний, ты ко Мне постучи,
Расскажи печаль свою, беду,
Знай: Я тебя люблю и жду!
Заплутался ты в полуденный зной,
У Меня прохлада, тень и покой,
А придешь измученный, больной —
Дам Я тебе воды живой!
Дам тебе Я путеводную нить,
Чтоб не сбиться вспять и не заблудить.
Мой тебе открыт за ней чертог —
Там, где конец у всех дорог.
Сердце Мне свое открой, приготовь,
Чтобы в дом пришла твой Моя любовь,
Чтоб вкусить от брака Моего,
Брак тот не от мира сего.
А пока ты в темной ходишь ночи,
В небе Я Свои зажег три свечи:
Путь тебе укажут вновь и вновь
Вера, Надежда и Любовь.
Потерпи немного горестных дней,
Пасху встретишь ты средь Моих друзей,
Ждут у золотых тебя ворот —
Там, где у всех путей исход!
***
Плач юродивых дев в судный день.
— Увы нам! — рыдали
Немудрые девы, —
Мы все потеряли,
И часть наша слева!
Увы нам, увы нам!
За нашу беспечность
С потухшей светильней
Мы встретили вечность!
С трубой пробудились,
Стоим у порога,
Но прочь затворились
Ворота чертога!
Увы нам, увы нам!
Мы тяжко заспались,
Жених нас покинул,
Ушел, мы остались!
Зовем — без ответа…
Стучим — не пускают,
Здесь мир полон света,
Но нас здесь не знают!
Мы видим век новый,
Где горько нам плакать,
На пир не готовы,
Нет ризы для брака!
Мы алчем и жаждем
Небесного хлеба,
Но гонит нас стражник,
Закрыто нам небо!
Увы нам, увы нам!
Как поздно мы встали,
Вся жизнь прошла мимо,
Мы все потеряли!
Увы нам, увы нам!..
***
Как Аника-воин со смертью боролся (из древнего русского эпоса)
По полю Аника
Весело шагал,
О любви с улыбкой
Песню напевал.
Шли дела отлично —
Славный был поход,
Полный воз добычи
Конь его везет.
Ждет с пути, не чает,
Милая жена,
Слезы проливает,
Сидя у окна.
Вот и дом уж скоро —
Лес и поворот,
И идет Аника,
Знай себе, поет.
Но сморил на полдень
Сон Анику вдруг,
И прилег он в поле
Под зеленый дуб.
Жмурился, зевая,
И тряхнул главой,
Видит — белый саван
И рука с косой.
Тощая старуха
Бледная стоит,
Протянула руку,
Широко глядит.
«Прочь с моей дороги! —
Гикнул атаман, —
Вот вскочу на ноги,
Так тебе задам!»
«Ты лежи, Аника,
Больше не ходи,
Отсеку я мигом
Ноженьки твои!»
«Не боюсь тебя я! —
Снова закричал, —
Острый меч мой рядом
Зарублю с плеча!»
«Больше не возьмешь ты
Меч, Аника, свой,
Руки тебе острой
Отсеку косой!»
Холодеет воин,
Всю стеснило грудь,
«Подожди, — он молит, —
Дай передохнуть!
Вот прощусь с женою,
Погляжу детей,
Отступи немного,
Дай хоть пару дней!»
«Дни твои, Аника,
Все уж вышли прочь,
Ждет тебя безликой
Тьмы кромешной ночь…»
«Много согрешил я,
Бога не боясь,
Дай на покаянье
Мне хотя бы час!»
«Я на покаянье
Время не даю,
Как траву скошу я
Голову твою!»
«Дай хотя минуту
На небо взглянуть,
Дай мне полной грудью
Раз еще вздохнуть!…»
Сердце уж не бьется,
Неподвижен взгляд,
На закате солнца
Вороны галдят…
***
Век неправды, царь лукавства,
Скоро минет твой черед,
Ветер в поле — твое счастье,
Сном заутренним уйдет.
Где ты будешь, когда солнце
Убегут с луною прочь,
Небо в свиток все совьется,
Чем ты сможешь тут помочь?
Всех князей твоих элита
Будет жалостней рабов,
Там где злато — не защита,
Не искупит от грехов.
Твоих сильных, мудрых, славных
Ждет неслыханный позор,
Как на суд нагими встанут
Страшный слушать приговор.
Не войдешь ты в Воскресенье,
Не увидишь райский свет,
Где архангельское пенье —
Для тебя там части нет!
В краткий час ты судишь, правишь,
Но на веки канешь в ад,
Что имеешь — потеряешь,
Не вернешься ты назад!
***
Страус голову зарыл,
И глаза свои закрыл,
Закопал поглубже уши —
Гнались вслед за ним враги,
Близко слышались шаги —
Не хотел наш страус слушать!
Думал, спрячет его ночь,
Отойдут убийцы прочь,
Что, авось, все обойдется…
Так мечтал в кромешной тьме,
Повредился он в уме,
Посмотреть боясь на солнце.
Но раздался громкий смех:
Поднят был беглец наверх,
И увидел, весь в смятеньи,
Злых охотников с ножом,
Был он связан, окружен,
Без надежды на спасенье!
Так на жизненный сей час
Не годится прятать глаз,
Убегая прочь от света,
Пролетит, как птица, жизнь,
От себя не убежишь
В день последнего ответа!
***
Поспешила кошка
Черная к дорожке,
Загалдели вороны —
Значит, ждать беды.
Кошка, прочь с дороги,
Мне не лезь под ноги,
Отойди ты в сторону
От моей судьбы!
Мы с судьбой поспорим,
Не сдадимся горю,
Укрепимся в страже
Бодрою душой.
Мы с судьбой поспорим,
Как с волнами в море,
И маяк укажет
Свет во тьме ночной.
Коль упали — встанем,
Злое не помянем,
Не на век напасти,
Кутерьма невзгод.
Коль упали — встанем
В новый путь воспрянем,
И за «птицей счастья»
Поспешим вперед!
***
Татарская притча
Черный князь сказал Марату:
«За тобой иду!
Согрешил ты, виноватый,
Быть тебе в аду!
Не увидишь больше солнца,
Цвет полей весны —
Нет ни двери, ни оконца
Из моей страны!»
Но Марат взмолился, плача:
«Ныне не спеши!
Молод я, жить только начал,
Не губи души!»
Отвечал ему злой демон:
«Если хочешь жить,
Выбирай по сердцу дело,
Службу мне служить:
Или бей сестру ты больно,
Иль отца убей,
Иль иди гуляй раздольно,
Веселись и пей!»
И вздохнул Марат: «Как горько
Быть твоим рабом!
Здесь одно смогу лишь только —
Чашу взять с вином».
Усмехнулся князь рогатый:
«Мой теперь ты стал!»
Чашу подал он Марату,
Рыкнул и пропал.
И кружился в чаше пьяной
Черный хоровод,
Дни покрыл он, как туманом,
Крал за годом год.
Так служил Марат для ада
Службу до конца:
Бил сестру он без пощады
И убил отца.
Вновь явился князь подземный,
Весело сказал:
«Все, Марат, что надо сделал,
Сам себя предал.
Как тогда б со мной сражался
С твердою душой,
Я б ушел, а ты остался,
Ныне — весь ты мой!»
***
Отцу Роману Топоркову (Пристань, 40е – 50е годы)
Странник шествовал далекий,
Преходил из веси в весь,
Сам седой и одинокий,
Он дарил Благую весть.
То ли солнышко ласкалось,
То ли дождик моросил,
Нес он людям мир и радость,
Не жалея слабых сил.
Шел таежными тропами
Бескорыстный врач сердец,
С тертым ранцем за плечами
Добрый пастырь и отец.
В ту заклятую годину
Час приспел лихим врагам:
Дать вину для неповинных
И бесчестить Божий храм.
Но любил он путь свой крестный,
Презирал навет и страх,
Свет имел в очах небесный,
Слово Божие в устах.
Так на узы и страданья
Шли надмирною стезей
К высшей почести и званью
Сыновья Руси Святой.
***
Куликово поле
Солнце красное поднялось,
Озаряя небосклон,
Русь на подвиг собиралась,
Волновался тихий Дон.
Встали грозные две рати
В побережье у реки,
Слева — вороги и тати,
Справа — русские полки.
Слева темный мир и злобный
Грозной выступил стеной,
Справа — Сергий преподобный
Призывал в священный бой.
Прах летел, земля дрожала
Под копытами коней,
Мчался к смерти шестопалый
Лютый варвар Чулебей.
Как ударил поединок,
За Руси Святой завет
Пали враз злодей и инок
Александр Пересвет.
Дико взвыли, застонали
Тут татарские орды —
Рок погибельный узнали,
Знак несчастья и беды.
От рассвета до заката
Шел кровавый смертный бой,
Отступали супостаты
Тяжкой скорбною ценой.
И светились, словно свечи,
Высоко на небесах
Души павших в лютой сечи,
Ради памяти в веках.
***
Пресвятой Богородице
Радуйся, Царице,
Райскою зарницей,
Радость Ты подаришь вместо слез.
Свыше дай десницу,
Стань нам Проводницей,
В путь туда, где царствует Христос!
Напитай нас манной
На дороге странной
По земной пустыне скорбных лет,
В Град обетованный,
Золотом созданный,
Где — весна, любовь и вечный свет.
Там — Твоя Держава,
Царство, честь и слава:
Раем Ты была среди земли.
Дай на вразумленье
Слово ко спасенью,
Чтоб Тебя увидеть мы смогли!
***
Пресвятой Богородице
Ты — Небесная Царица
И архангелов Краса,
В новый век Ты Проводница,
Мост с земли на небеса.
Как поищем, так обрящем
Мы с Тобой душе ответ,
Радость Ты, и мир скорбящим,
И во тьме заблудшим — Свет.
Свыше милостивым взором
Смотришь Ты всегда на нас,
Помощь дашь в молитве скоро
И утешишь в горький час.
***
На погибель Иудеи
Открывалась Горняя страна,
Иордана вспять пошла волна,
И кружился Голубь Золотой
У Христа Исуса над главой.
Начинался новый мир чудес,
Вниз спустилась лестница с небес,
И ходили ангелы по ней —
Солнца они светлого светлей.
Стала на пиру вода вином —
Даром благодатным в брачный дом,
Как вино пленили ум слова…
Шла и шла по всей земле молва!
Встал с одра расслабленный больной,
Возвращался сам к себе домой,
В путь спешил хромой от давних лет,
Веселясь, слепой глядел на свет.
Чудом напитал людей Христос,
И смутил всех книжников вопрос:
Человек Тот будет Кто такой?
Плотника Он сын, совсем простой!
Книгам не ученый, не мудрец,
Тайны как Он может знать сердец?
То дано Единому Ему,
Отчего же так и почему?
Столько как творит Он Сам чудес?
Тут Ему помощник — древний бес,
Не хранит Он праздничных суббот…
Он не Тот, пришел теперь не Тот!
Словом Божьим ад затрепетал,
Мертвый Лазарь ожил и восстал.
И созвали книжники собор:
Час приспел на важный разговор.
Говорили: Что мы сотворим?
Люди все спешат идти за Ним,
И своим зовут Его Царем,
Скоро станет нам ответ о том.
Римляне услышат и придут,
За Него все примут строгий суд,
Говорили: «Пусть Один умрет,
Чтоб спокойно жил теперь народ!»
***
Шел на Иудею грозный Рим,
Взвился над страною горький дым,
И горел священный старый храм
На забаву черную врагам.
Заступал с победой гордый Тит,
Чтобы Иудеям отмстить
И казнить с позором на крестах
Тех, кто предал Господа Христа
Послесловие (Избранные выдержки из старообрядческой книги «Цветник священноинока Дорофея»)
«…Ничто иное не поможет приобрести или купить Царствие Небесное и будущее радость и покой, как только это дело, то есть уединенное чтение, а также внимательное и усердное слушание книг Божественнаго Писания. Невозможно, нет, спастись тому, кто редко читает богодухновенное Святое Писание. Как безкрылая птица не в состоянии взлететь ввысь, так и ум не может додуматься без книг, как спастись… Уму нашему требуется постоянно обучаться и направляться святыми книгами, потому что не может он оставаться праздным. Ибо если не совершает добра, то склоняется ко злу… Первый свет — это Христос Бог наш, потому что просвещает все творенье, и наши души и тела, и умы. Второй свет — дневной, просвещающий наши телесные очи. Третий свет — святые книги, поскольку открывают и показывают нам всю бесовскую хитрость и уловки, и пронырство, и соблазн, потому что у лукавых бесов множество козней и уловок, и ухищрений, и замыслов, с помощью которых они ввергают людей в различные страсти, и греховные напасти, и в душевную смерть.
… Как глаза есть светильник для тела, так светильник для души — ум, а зеркало для ума — святые книги. В чистых и смиренных сердцах пишет Господь Бог слова тайны Своей и Духом Святым открывает ее подвижникам, неутомимо пребывающим в духовных трудах и, не щадя себя, страдающим за имя Его… Усердно соблюдавшие все заповеди Господни и святые добродетели пришли «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4, 13) и спаслись, и получили благодать, и сотворили безчисленное множество чудес, и были страшны для бесов. Так и мы, сохраняя Господни заповеди и добродетели святых отцов, достигнем совершенства и спасемся, и обретем благодать и Царство Небесное, и бесконечную радость и получим покой со святыми ангелами и со всеми святыми во Христе Исусе Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь и держава, и поклонение со Отцем и со Святым Духом, и прежде бывшие, и ныне и присно и во веки веком. Аминь».