| Конфессия: | Древлеправославная Поморская Церковь (ДПЦ) |
| Адрес: | г. Челябинск, ул. Волгоградская, 26 |
| Телефон: | +7 (351) 234-29-53 |
Челябинская община Древлеправославной Поморской Церкви.
Упоминание общины на сайте:
Староверы проживали в Челябинске и прилегающих окрестностях с первых лет существования города. В середине XVIII в. (1750–1760-е гг.) они испытали на себе сильнейшее давление тобольских архиереев, пытавшихся путем увещеваний и репрессий склонить их к переходу в лоно синодальной церкви. Не желавшие изменять своей вере старообрядцы сжигали себя, топились в р. Миасс, однако это не останавливало неистовых «борцов с расколом», среди которых одним из наиболее непримиримых был челябинский заказчик протоиерей Петр Флоровский.
Осторожное несогласие с воинствующим «миссионерством», выраженное Исетской провинциальной канцелярией, привело к невиданным результатам. В декабре 1760 г. из Тобольска в Челябинск была направлена специальная команда под руководством поручика Ивана Полтырева и священника Иосифа Нагибина в количестве 20 человек, которые, как сообщает историк Н. Н. Покровский, в ночь на 30 января «молодецким приступом захватили здание Исетской провинциальной канцелярии. Все еще управляющий ею подканцелярист Ф. Соболев и двое рассыльщиков были найдены в их домах и арестованы… Команда захватила затем еще 6 рассыльщиков канцелярии, заковала всех арестованных в ручные и ножные кандалы и на 4 конфискованных подводах отправила их в Тобольск…
Ходили слухи, что из Тобольска едет новая команда, более сотни человек, для того, чтобы доарестовать всех оставшихся на свободе чиновников Челябинска; ждали ареста управляющего Исетской канцелярией. Канцелярия «на первый случай… нарядила» для своей защиты сто человек служилых татар с “обыкновенным оружием” и просила военной помощи в Оренбурге». Обильная «бумажная война» между оренбургским губернским начальством и тобольскими архиереями, в ходе которой обе стороны обращались за поддержкой к столичным светским и духовным властям, завершилась не в пользу архиереев.
Отношение к старообрядчеству стало более мягким, хотя «антираскольническая миссия» вплоть до 1917 г. продолжала считаться одним из главных направлений в деятельности синодальной церкви. На протяжении долгих лет ограничивался круг общественных должностей, которые могли занимать старообрядцы. Им не разрешали строить свои храмы и внимательно следили за каждым шагом. Так, в 1854 г. челябинский мещанин И.Т.Толстых обратился в городскую думу с просьбой разрешить ему огородить старообрядческое кладбище «хоть легким забором, дабы шатающийся без присмотра скот не повреждал могильных крестов». Разрешение дали, однако не преминули отметить, чтобы он не строил никаких построек и не прибавлял земли более той, которая была отведена под кладбище. Обнаружив ограду, челябинский протоиерей Авраамов доложил о ней оренбургскому архиерею, по просьбе которого челябинский городничий провел целое расследование, имевшее целью выяснить, по каким причинам была построена ограда на старообрядческом кладбище.
В Челябинске и окрестностях традиционно были представлены старообрядческие общины различных направлений, принимающих и не принимающих священства. Среди безпоповцев Челябинска с конца XIX в. количественно стали доминировать поморские общины. В Челябинске и окрестностях традиционно широко была представлена также и другая группа безпоповцев – т.н. часовенные. По сложившейся практике надзор за старообрядцами осуществляли в пределах своего прихода никонианские священники, составлявшие для благочинных специальные доклады. В них они указывали, сколько, где и каких старообрядцев проживает в приходе, кто из них играет главную роль. Благодаря этим докладам, можно более обстоятельно судить о развитии старообрядчества в Челябинске и его окрестностях.
В условиях бурного роста населения Челябинска, последовавшего в конце XIX – начале XX вв., возросла и численность старообрядцев. Так, если в 1901 г. в городе их официально числилось 706, то в 1908 г. было уже 1893. По сведениям В. А. Весновского, изложенным им в справочнике «Весь Челябинск и его окрестности» (1909), в городе действовало 3 молитвенных дома старообрядцев. Чтобы противостоять столь бурному росту численности старообрядцев, государство и синодальная церковь активно насаждали единоверие, смысл которого сводился к унии старообрядчества с никонианской церковью при условии подчинения никонианскому духовенству и принятию церковнослужителей от никонианских архиереев, при этом само богослужение и таинства старообрядцы совершали по старообрядческим книгам и по своим обрядам.
В 1910–1911 гг. в Челябинске практически был решен вопрос о строительстве единоверческого храма, на это пожертвовал 2 тысячи рублей даже сам император Николай II, и строительство не состоялось только потому, что началась Первая мировая война. После революции судьба старообрядчества мало чем отличалась от судьбы других религиозных групп. В 1930 г. все старообрядческие молитвенные дома были закрыты и переданы под жилые помещения. Вплоть до 80-х гг. XX в. старообрядчество как религиозное течение в церковной жизни Челябинска представлено не было и стало возрождаться лишь с наступлением перестройки.
По материалам сайта «Энциклопедия Челябинск».
Сегодня старообрядческая поморская община Челябинска насчитывает около четырех сотен верующих — намного меньше, чем в начале ХХ века, но все-таки значительно больше, чем может вместить молельный дом на улице Волгоградской. У этого дома, кстати, своя история. После того, как в тридцатые годы власти закрыли три молельных дома в областном центре, старообрядцы поморской общины, всегда ревностно отстаивающие ценности старой веры, остались без угла. Это продолжалось до тех пор, пока их не приютила у себя одна из прихожанок, а после своей кончины завещала общине свое скромное жилище.
Это и был дом по улице Волгоградской. Но если несколько десятилетий назад в нем можно было собираться, чтобы совершать необходимые религиозные обряды (а они у старообрядцев намного строже и длиннее, чем у официального православия), то сейчас дом по Волгоградской находится в аварийном состоянии, его постоянно подтапливает, по этой причине гниет пол, отсырели стены, рушится штукатурка. Поскольку представители поморской старообрядческой общины относятся к числу официально признанных религиозных организаций, они зарегистрированы, а в 1971 году снята анафема, которой они были преданы на церковном Соборе 1666–1667 гг., то члены челябинской общины сочли возможным и целесообразным обратиться в администрацию города с письмом, в котором просят о выделении им отдельно стоящего здания.
По этому поводу под занавес 2002 года у заместителя главы администрации Челябинска А.Х.Еналеева прошло совещание, на котором присутствовали представители городского комитета по управлению имуществом, руководители учреждений культуры и искусства, историки. Надо сказать, что подобное совещание уже не первое. Вопрос о предоставлении помещения челябинской старообрядческой поморской общине решается достаточно давно, но помещения до сих пор не выделено. Хотя все заинтересованные лица в один голос говорят о том, что представителям этой старинной ветви православия действительно необходима помощь уже потому, что они внесли значительный вклад в сохранение отечественной культуры. Они сохранили в неприкосновенности традиции и обычаи, существовавшие до реформ, которые провел во второй половине ХVII века патриарх Никон. Являясь самыми бескомпромиссными сторонниками прежней веры, старообрядцы-поморцы не приняли реформ Никона, не отступились от тех духовных истин, которые исповедовали их отцы и деды. А вместе со старой верой сохранили старинные книги, иконы, утварь, привычку не брить бороду, молиться двумя перстами и т.д.
Жизнь старообрядческой общины — это кладезь богатейшей информации для современного историка, этнографа, искусствоведа и даже музыканта. Один из членов челябинской старообрядческой поморской общины Олег Князьков рассказал мне, что когда он впервые услышал в Москве настоящее старообрядческое пение, то ощутил себя в ХI веке.
Таким образом, речь идет не только о том, чтобы в соответствии с законом о свободе совести помочь официально зарегистрированной религиозной организации найти соответствующее помещение и тем самым реализовать свои гражданские права и свободы, но и спасти от исчезновения огромный пласт культуры. Если она канет в Лету, беднее станет и сегодняшняя наша культура, потому что настоящее немыслимо без прошлого. А кроме того, помощь представителям старообрядческой поморской общины необходима еще и как акт покаяния перед людьми, которые имели мужество пронести свою веру не просто через непонимание - через репрессии и террор.
К примеру, член челябинской поморской старообрядческой общины Федосья Самсоновна Белозерова, как и большинство ее товарищей по вере, происходит из семьи старообрядцев. Жили в Кирове, отец был грамотным, уважаемым в городе человеком. Федосья Самсоновна помнит, как искренне он общался с Богом, строго соблюдал все обряды, никогда никому не причинил зла. Накануне войны его и других старообрядцев арестовали "за агитацию против советской власти". Отец Ф.С. Белозеровой получил 10 лет лагерей, умер в тюрьме, а сама она на долгие годы осталась дочерью врага народа со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Такие же драматические страницы есть в биографии большинства других членов челябинской старообрядческой поморской общины. Сегодня они просят о малом, предлагая взамен неизмеримо большее — возможность приобщения современного поколения южноуральцев к культуре предков, к изучению богатейшего духовного наследия.
Примем ли мы этот дар или откажемся от него за ненадобностью, как уже отказались от многих других бесценных даров, связанных с прошлым нашего края?..
Сайт «Челябинский рабочий»
