Храм Покрова Пресвятой Богородицы. Барнаул

Храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы Новосибирской и всея Сибири епархии РПСЦ

Старообрядцы на Алтае известны с начала XVIII века. С середины XIX века в городе Барнауле появилась старообрядческая община, но лишь в 1908 году, после выхода знаменитого Указа о веротерпимости, она получила регистрацию.

В настоящее время община занимает небольшое деревянное здание, где совершаются богослужения и все необходимые церковные таинства. В воскресные дни после службы проводятся духовные чтения для взрослых и воскресная школа для детей. С 1998 года ведется строительство нового храма в центре города.

Богослужения по совершаются воскресным и праздничным дням
Начало вечернего богослужения в 14:00
Начало утреннего богослужения в 07:30

История барнаульской общины

Возникновение и существование барнаульской общины связано с распространением белокриницкого согласия в пределах нынешнего края с середины 1850-х гг., хотя официально она зарегистрирована только в 1908 году.

Около 1856–58 гг. в Барнаул перебираются несколько крестьянских семейств из-под Москвы: семейство Николая Митькина, Ивана Коновалова, Исайи Иванова. Самсона Седова, Антона Черкасова, заподозренных позже в "Оживленной агитации в пользу раскола".

С фамилией Черкасовых в барнаульской общине было связано многое. Записавшись вскоре после приезда в мещанское сословие, Черкасовы (а к 1885 году их проживало уже два брата, один из которых был семейный; сестра, "девица около 40 лет от роду") сумели наладить успешную торговлю сельхозпродукцией. Была хорошо известна и их благотворительная деятельность, которой они занимались наряду с представителями известной купеческой фамилии — Волковыми. С именем одного из Черкасовых, Иваном Иовичем, будет связана организация церковно-приходской жизни общины. Судьба Черкасовых, как и большинства прихожан Крестовоздвиженской церкви, позже теряется в бурных и трагических событиях 1920–1930-х годов.

В 187О–1880-е годы "сильное вспоможение" барнаульское старообрядчество встречало со стороны купцов — братьев Афониных. Один из Афониных, Тимофей, являлся владельцем свечного и кожевенного заводов, его сын Петр Тимофеевич торговал мануфактурой. Один из братьев, Игнатий Родионович, слыл "расколоучителем", "пропагандистом" и даже основателем поповщины в Барнауле. На Алтай Афонины переехали в 1860-х годах. Первоначально поселились в с. Анисимово, Боровлянской волости, известном старообрядческом центре, в последствии одним из благочиний белокриницкого согласия. Деятельность Игнатия Афонина в пользу староверия уже тогда была неплохо известна в соответствующих инстанциях. Укреплению авторитета Игнатия Родионовича немало способствовало и решение судебно-следственного дела над известным поморским наставником Ксенофонтом Гутовым, сосланным в "Отдаленные места Сибири". Потеряв лидера, значительная часть поморцев тех мест перешла в "афонинскуто веру". Сложно сказать сейчас, к какому согласию принадлежали Афонины первоначально, известно лишь, что в белокриницкое согласие Игнатий перейдет незадолго до своего переезда в Барнаул, где и продолжит свою энергичную деятельность. Как отмечалось в миссионерских отчетах именно при содействии Игнатия Афонина белокриницкое согласие усилилось в округах Барнаульском, Бийском, а частично и в более отдаленном — Кузнецком. В своем доме Игнатий устроил домовую церковь, где регулярно совершались богослужения наезжающими в Барнаул священниками, которые, по мнению епархиальных миссионеров, рукополагались по его рекомендации. Не без участия Игнатия Афонина решался вопрос и о рукоположении и переезде в Барнаул после ареста Савватия второго сибирского епископа — Мефодия. Видимо, после 1897 года богослужения стали совершаться в специально выстроенной для этого моленной. Во всяком случае, в августе 1897 года в Томское губернское правление было подано прошение мещанина Федота Тимофеева, проживавшего на горе по Косому взвозу. К прошению прилагались и чертежи дома, в котором собирались сделать моленную. Находился дом на арендованном у горного ведомства месте: «... во 2-м квартале ... по набережной пруда (около ограды бывшаго сереброплавильного завода)". То есть недалеко от места, где вскоре и была построена церковь.

Существенно изменилось положение старообрядчества в 1905–1906 гг. По вышедшим в те годы указам, старообрядцам предоставлялось право свободного исповедания «их веры» и "религиозных обрядов", образования и регистрации общин с признанием за ними права юридического лица. По мнению виднейшего старообрядческого начетчика и писателя-апологета Ф. Е. Мельникова, период начала XX века явился "золотым" веком старообрядчества. Подтверждает это и пример барнаульской общины, насколько можно судить на основании имеющихся источников.

Община была зарегистрирована 28 мая 1908 года. Кроме Барнаула, она распространяла свою деятельность на д. Бажову и Казенную Заимку. В сентябре 1912 года избрали церковный Совет общины, в него вошли: К. А. Волков. И. С. Шумихин, П. И.Черкасов, А. И. Волков. И. Ф. Симеонов, Е. М. Астраханцев, И. С. Копысов, Н. П. Самохвалов. В состав Совета вошел и переехавший к этому времени в Барнаул о. Иаков Чучалин, служивший до этого в одном из сел Алтайской волости, вместе со своим отцом, иереем Игнатием Тихоновичем Чучалиным.

Строительство церкви, освященной во имя Воздвижения Креста Господня, в основном закончилось в 1911 году. Несколько позже, в мае 1915 года, состоялось поднятие крестов. Торжественный молебен служили настоятель храма о. Иаков Чучалин, приходские священники: о. Иоанн Черноусов (с. Полковниково), о. Филипп Ларионов (с. Благовещенское), о. Поликарп Портняжный (с. Новоглушенское), о. Киприан Килин и о. Авдей Тетенев.

В соответствии с целями развития обшинно-приходской жизни старообрядчества в Томской губернии к 1920 году старообрядцами белокриницкого согласия было организовано 5 благочиний, образовавших Томско-Алтайскую епархию. 4 благочиния с общей численностью прихожан 14 682 человек, находились на территории нынешнего Алтайского края. Всего же в Томско-Алтайской епархии, если принять во внимание отчет епархиальной финансовой комиссии, к июню 1924 года было зафиксировано 19 228 человек. Барнаул являлся центром 3-го благочиния. В него вместе с центром входило 7 приходов: д. Бажева, с. Полковниково. д. Санарово, д. Южакова, с. Елбанское, с. Ворониха. Численность этого благочиния на тот же, 1924 год, составила 2702 человека. В целом, из 45 приходов Томско-Алтайской епархий 34 находились на территории Алтайского округа. Поэтому не случайно на епархиальных съездах 1913–14 годов ставился вопрос о переносе епископской резиденции из Томска в Барнаул, но решить его «...главным образом по причине мировых событий в стране ... не представилось возможным». В 1925 году одним из решений очередного собора, проходившего в Москве, Алтайский округ вьделили в отдельную епархию с правом выбора кандидата в епископы. Собор утвердил постановление епархиального съезда 1924 года о разделения Томско-Алтайской епархии на две самостоятельных: Томскую и Алтайскую. По поводу этого разделения, на епархиальных съездах состоялись энергичные диспуты с развернутым толкованием соответствующих канонических правил. Отметим, что представители барнаульской общины займут по этому вопросу последовательную позицию, направленную на перевод в Барнаул прежнего Томско-Алтайского епископа — Тихона. Причины перевода были выражены в «Наказе» общего собрания Крестовоздвиженской общины делегатам на предстоящий епархиальный съезде 1927 года в Барнауле. Составители «Наказа» отмечали удаленность «Сибирской области» от общероссийского духовного центра — Москвы, и выражали надежду, что в скором времени она будет вьщелена в самостоятельную "Сибирскую Архиепископию", возглавит которую пастырь, обладающий «рядом способностей», и прежде всего, «проповеднической и ааминистратавной». Кроме того в «Наказе» подчеркивалось, что в случае окончательного разделения епархий, в Томской останется только 11 приходов, т.е. менее трети. Дальнейшие события в стране так и оставят вопрос о разделе епархий и переводе епископа Тихона неразрешенным.

В 1920–30 е годы жизнь Крестовоздвиженской общины развивалась по обычной для большинства общин схеме. С сентября 1924 годаначал действовать договор, заключенный Административным отделом Алтайского губисполкома, по которому здание церкви общине сдавалось «... в бессрочное бесплатное пользование... с богослужебными предметами...» В продленном 26 ноября 1927 года договоре прихожане обязывались беречь «переданное» им народное достояние и пользоваться им «... исключительно по... его назначению». За неприятие всех зависящих от них мер «к выполнению обязанностей, вытекающих из договора», они могли подвергнуться уголовному наказанию «по всей строгости революционных законов». По желанию горсовета договор мог быть расторгнут, в этом случае приход обязывался сдать «принятое им имущество».

В начале 1938 года в докладе комиссии по религиозному вопросу отмечалось, что «религиозных обрядов» в церкви не производится и здание находится в «беспризорном состоянии». И по причине того, что договор о содержании церкви продлять было некому (к этому времени были расстреляны 3 священника и часть прихожан храма), здание церкви передавалось «... под другие цели с проведением надлежащего ремонта». Комиссии было не до межсогласийных тонкостей, в ее решении одновременно фигурировали как сама Крестовоздвиженская церковь, так и «религиозная община» неких «уморцев-безпоповцев».

До 1967 года в здании церкви размещалась контора краевого кинопроката, а 16 февраля 1967 года исполком барнаульского городского совета принял решение о сносе здания кинопроката «в связи со строительством трамвая III очереди» (теперь маршрут трамвая № 7). Здание церкви взорвали.

Хотелось бы еще раз вернуться к событиям 1937 года. В сентябре 1937 года были расстреляны священники Крестовоздвиженской церкви: о. Петр Плотников, о. Григорий Мишуров, протоиерей о. Иаков Чучалин, вернувшийся из заключения в 1936 году. Они обвинялись в принадлежности к «контрреволюционной эсеро-монархической организации» и «... подготовке вооруженного восстания против советской власти».

Первый раз о. Иакова Чучалина арестовали в мае 1933 года. Среди характерных обвинений, предусматриваемых статьей 58 УК ему приписывалась агитация к побегу старообрядцев за границу, слухи о неизбежном падении Советской власти и «ненависть» к существующему строю, выраженная в словах: «Эта власть способна только разрушать, а не создавать... кругом стон, слезы, а от недовольства народа зависит существование власти». Не менее тяжкими признали и слова о. Иакова адресованные проезжавшему на машине сотруднику ГПУ Изосимову, что он «... все верующее общество по Барнаульскому округу разорил, но придет время сломят голову антихристу» .

Пожалуй, особый интерес представляет церковно-приходская жизнь Крестовоздвиженской общины. Сведения об этом содержатся в постановлениях епархиальных съездов, всесоюзных соборов, наиболее интенсивно проходивших с 1905 по 1930-е годы. Помимо внутренних проблем, решаемых на съездах —организационных, финансовых и других, — ставились и активно обсуждались вопросы общественной и политической жизни старообрядчества.

Tак, епархиальный съезд, проходивший в июне 1913 года, рассматривал вопросы «О взаимном благотворительном и просветительском обществе в Сибири », «О школах и вообще о просвещении», вопросы уставов епархиального ""Общества трезвости». Немалую часть в статье церковных расходов в период 1 мировой войны составили пожертвования в пользу раненых.

С 20 по 24 июня 1917 года в Барнауле был созван 5 епархиальный съезд старообрядцев "Томско-Алтайской еппархии. Одновременно с ним, «... ввиду неотложных вопросов, касающихся Государства, старообрядчества и текущих событий в стране», открывался и краевой съезд старообрядцев всех согласий, с общим числом представителей поповцев, беглопоповцев и беспоповцев около 100 человек. Съезд призывал к работе «для пользы Отечества», и особо обращая внимание старообрядцев на их ответственность перед страной.

Программа съезда включала вопросы о государственном строе, об отношении к войне, Учредительном собрании, земельном вопросе и о так называемом «займе свободы».

Основные прения по вопросу о формах государственного правления развернулись сразу же после открытия съезда. Обсуждения велись в основном около двух возможно приемлемых форм государственного правления — республиканской и демократической. В последующие дни обсуждение этого вопроса продолжалось одновременно с возможностью баллотировки старообрадцев в Учредительное собрание. Причем в ряде выступлений делался вывод, что «социалистическое течение в России при современных условиях в жизни воплотиться не может», почему старообрядцы «ни с одной из существующих партий... слиться находят невозможным. Похоже, данные мнения несколько отличались от выступлений некоторых лидеров, высказанных до этого на всероссийском съезде старообрядцев. В частности, Ф. Е. Мельникова и Н. Д. Зенина, допускавших возможность баллотировки старообрядцев с партиями «от правых до социал-революционеров включительно". Итоговое выступление по этим вопросам сделал о. Д.Суворов, отметивший, что «... как старое правительство вело Россию к гибели, так и теперь... вожаки.., партий не менее вредят ей, а потому дело не в партиях, а в качестве людей честных и работоспособных» .

Совершенно разные точки зрения выявились в обсуждении вопроса о войне от «порицания Ленину и другим обманщикам и предателям России», прежде всего высказанные Т. А. Чернышевым, до поддержки тех же большевиков соцдатом Ермолаевым. Хотя большинство дальнейших выступлений прозвучало в пользу прежде всего «нравственного совершенства» и прекращения войны.

В вопросе подготовки к Учредительному собранию указывалось на порабощение русского народа иностранцами, и чтобы избежать его, «...русский народ должен объединиться и послать в Учредительное собрание людей, проникнутых национальным чувством и работающих всецело на пользу русского народа».

В итоге заседании съезд постановил для выборов в Учредительное собрание создать в Барнауле отдел центрального Всероссийского Союза старообрядцев. В отдел вошли священники Т. Сухов, И. Чучалин, И. Иванов, Д.Суворов. П.Хромцов; миряне Т. А.Чернышов, А. Поляков. Н.И.Черкасов. А.ПЛоранятин, Бурлаков — все представители белокриницкого согласия; от беглопо-повцев и беспоповцев — К. Р. Козлов, А. Г. Мальцев. Видимо, несколько позже был утвержден кандидатский список группы «Старообрядцев всех согласий Алтайской губернии» от Алтайского избирательного округа. В него вошли 9 человек. В большинстве это были представители крестьян поморского, часовенного и белокриницкого согласий.

В итоге прошедших 27-28 ноября 1917 года выборов по Алтайской губернии старообрядцы оказались на 3-м месте, после эсеров и большевиков, набрав 17 292 голоса, опередив народных социалистов, кадетов, меньшевиков. По Барнаулу они оказались на 4-ом месте, набрав 235 голосов, после большевиков, эсеров и кадетов.

В сентябре 1918 года в Барнауле созывался очередной съезд старообрадцев Томско-Алтайской епархии. Съезд вынес решение сплотиться «на общественной, политической и просветительской почве». Кроме того, съезд принял решение о начале подготовительной работы к предстоящим выборам во всероссийские и Всесибирские» учредительные собрания, для чего бып сформирован центральный исполнительный орган старообрядцев всех согласий. Последние сведения о его работе относятся к 1927 году. Видимо, на съезде было принято решение об издании журнала «Сибирский старообрядец», который начал выходить с декабря 1918 года. Типографское оборудование размещалось в здании старообрядческой школы по ул. Подгорной, 61. В программной статье одного из первых номеров журнала сибирское старообрядчество призывалось к «возрождениию великой, единой и независимой России... укреплению христианства». Близкий по духу и содержанию съезд состоялся в Барнауле и в июне 1919 года. Съезд рассмотрел «культурно-просветительские» вопросы, «столь необходимые для национального возрождения России».

Немалая роль в организации и подготовке последних съездов лежала на Ф. е. Мельникове. Имя его в «сибирских пределах» было известно не только по многочисленным статьям и работам. С беседами этого «апостола Белокриницкой иерархии» епархиальные миссионеры могли неплохо ознакомиться и раньше. Известны, например, «противораскольнические» диспуты, проведенные Ф.Е. Мельниковым в июне 1906 года в с. Тайнянском. Как отмечал один из миссионеров, беседы тогда «взволновали умы» не только старообрядцев, но подействовали «удручающе» и на «православных» представителей церковных властей, и прежде всего по причине того, что им не было возможности «...наградить уста таким нахальным кощунникам как Мельников изрыгающему в красноречивой форме целый лексикон слов клеветы и брани на православную церковь и ея служителей". К концу 1918 года Ф. Е. Мельников был вынужден перебраться из Москвы в Барнаул, где и продолжил свою деятельность. Его пребывание не ограничивалось только Барнаулом. Так, едва закончив непростые дела июньского съезда 1919 года, он срочно выезжает в Омск, помимо прочих деп в министерстве исповеданий, успешно выступает там с рядом лекций. До возвращения в Барнаул лекции были прочитаны им в Семипалатинске, решался вопрос о их проведении с председателем Новониколаевской старообрядческой общины К. А. Поляковым. Жесткий, обличительный курс возглавляемого им и о. Д. Суворовым журнала «Сибирский старообрядец» не мог не способствовать тому, что вскоре Мельникова второй раз обвинили по делу «о контрреволюции и сокрытии церковных ценностей» и заочно приговорили к расстрелу в Томске. К 1920 году типографский станок из Барнаула перенесли в один из скитов томской тайги, но уйти пришлось и оттуда.

Несмотря на казалось бы разное понимание переживаемых в стране событий, старообрядчество сохранило и в это время традиционные для него ориентиры, выработанные еще со времен раскола. Это помогло дать им верную и глубокую оценку происходящих событий. Так, в протоколе заседаний совета барнаульской общины от 31 (18) декабря 1922 года отмечались «небывалые еще в истории потрясения», усиление антирелигиозных и церковно-обновленческих движений, имеющих цель «... искоренить постепенно религиозные чувства народа, подготовить «к полному безверию и религиозному безразличию». Совет призывал к сохранению «...тех изначальных (подчеркнуто в тексте — Н.С.) истин и традиций прошлого, кои составляют душу и сердце людей старой веры и выношенное ими в продолжении веков... запечатлены кровию страданий предков.»

В 1920-х годах важным для общин Томско-Алтайской епархии оставался вопрос принятия Устава, наиболее полно охватывавшего все стороны церковно-приходской и религиозно-духовной жизни, хотя и с вынужденным учетом соответствующих инструкций НКЮ и НКВД. В барнаульской общине вопрос о принятии Устава был рассмотрен в феврале 1928 года. Проект Устава был рассмотрен и утвержден на епархиальном совете в июле 1925 года. Устав состоял из семи основных разделов, включающих задачи общины, ее состав, средства, оговаривались положения об общих собраниях, совете общины, порядке изменения Устава и т.п. Согласно § 1 Устава, община получала статус «религиозного общества», которое, как и прежде, распространяло свою деятельность на дд. Казенную и Конюхову Заимки и ставило своей целью объединение «граждан старообрядцев» для добровольного исполнения «правил, обычаев их верования», а так же «... научную разработку относящихся к этой области вопросов, распространение соответствующих сведений... и оказание материальной помощи нуждающимся». Для осуществления вышеназванных целей предполагалось устраивание молитвенных собраний, «внебопослужебных чтений», лекций, диспутов по вопросам религии, веры, съездов и собрании, открытия специальных богослужебных и певческих курсов, избрание "служителей культа" (§2). Прием в члены общины должен был производиться на общем собрании, открытым голосованием (!), а "выбытие"- по личному заявлению (§5).

Впрочем, к данному параграфу Устава делалось примечание, в котором оговаривалось, что исключение из членов общества могло произойти и по настоянию духовной власти, "согласно канонов церкви», за религиозно-нравственные нарушения. Существенными изменениями Устава можно назвать несколько пунктов. Прежде всего вопрос о праве владения общиной, церковным имуществом, для чего было необходимо закпючение договора с соответствующими органами. Для созыва церковных собраний стало обязательным предварительное извещение городского Административного отдела, сами собрания распределялись на очередные и распорядительные (§9), Это определяло их характер и частоту созыва (§ 10-12). Устав мог быть изменен после общего собрания общины, но только после утверждения Административным отделом Окрисполкома (§18). Предложения об изменении Устава могли поступить и от "подлежащих" государственньк органов. Зарегистрированная община могла быть закрыта по постановлению губернского Комитета, или вследствие ареста части ее членов (§19). Имущество общины в случае закрытия переходило общественному совету (§20). Но несмотря на это, ход церковно-приходской жизни барнаульской общины и этот промежуток времени еще не был прерван. Так же обширно и обстоятельно составлялись протоколы общинных собраний, злободневными оставались вопросы проведения съездов, соборов, вопросы примирения со старообрядцами других согласий, переходы которых фиксировались в книгах прихожан общины. Наиболее показателен в этом отношении отчет совета общины 1927 года, традиционно включивший сообщения финансового и церковно-общественного отделов. В свою очередь, в докладе церковно-общественного отдела сообщалось об инаковерующих, о церковнюм пении, религиозно-нравственном состоянии прихода, включая борьбу с безбожием и сектантством. Делалась подробная сводка по книге посемейного списка. В ней к 1 января 1927 года в Барнаульском приходе значилось 672 человека. Из этого числа 348 д.о.п. проживало в Барнауле, 224 — на Казенной Заимке, на заимках Конюхи, Гляден, Турина Гора, Татарский остров, Борзовой и Заячьей — 100 д.о.п. В отчете сообщалось, что число прихожан за 1926 год увеличилось на 51 человек, из них родилось 19, присоединилось 49 (26 человек из часовенного и поморского согласий), умерло 11, уклонилось к "инаковерующим" 6 человек.

Вопросы о примирении не были просты и в этот период. Отмечалось, что предложение совета провести объединенное собрание, на котором бы были заслушаны обращения соборов Белокриницких старообрядцев, о примирении оставались "гласом вопиющего в пустыне". Как намечал отчет: "Старообрядцы поморцы гордо и высокоторжественно заявляют... что никто другой, а они... находятся на безсомнительно-правильном и душеспасительном пути... И признают единственным источником примирения Барнаульское дачнo-нагорное озеро... где все старообрядцы со своими епископами, священниками... посредством трехпогружательного купания старичком или старушкой могут присоединиться и то с большой предосторожностью...". "Опасались" иметь соприкосновение с половцами часовенные и "Приемлющие переходящее священство от великороссийской церкви (беглопоповцы), ожидая результата "о примирении" из центра.

Одной из внутренних проблем старообрядчества с начала века становится размывание его границ. Не обошла стороной эта проблема и барнаульскую общину. Так, подчеркнуто написанный полууставом доклад Л.И. Соколова, поданный приходскому совету на рассмотрение в 1931 году, напоминал о недопустимости совместной молитвы с "табашниками", "брадобрийцами", и "инаковерующими". 

Подобные заявления на приходских собраниях делались и ранее. Данная работа, направленная на духовно-нравственное оздоровление прихода, во многом была возможна благодаря хорошо поставленной деятельности приходского совета общины (устные свидетельства об этом нам приходилось слышать и со стороны старообрядцев других согласий). Следует отметить, что работа совета велась буквально до времени ареста и расправы над многими прихожанами Крестововоздвиженской церкви, июля 1937 года.

Таким образом, на примере Крестовоздииженской обшины можно проследить, что в конце XIX - начале XX века белокриницкое согласие, относительно недавно появившееся на территории Алтая, в довольно короткий срок сумело создать свои представительные духовные центры, которые сыграли заметную роль в жизни старообрядчества края и региона в целом . Безусловно, деятельность сибирских общин отразила общие тенденции, свойственные движению в европейских центрах. Примером тому может служить и общественно-политическая активность наблюдаемая в 1917–19-е годы, которая, хотя и в разной мере, затронула разные согласия и их представителей. С одной стороны, это указывало на "разноликость" старообрядчества, с другой — на всегда остро осознаваемую русским староверцем ответственность перед Церковью и перед страной. В какой-то мере это был период "торжества" старообрядческих общин, показавших в очередной раз способность выдвигать из своей среды не только церковных, но и общественно-политических деятелей. Конечно, старообрядчество оставалось и остается преимущественно религиозным движением. Участие же старообрядчества в общественно-политической жизни получало и получает неоднозначную оценку. Подобные процессы мы можем наблюдать и на примере отдельных старообрядческих общин, возрождающихся в последнее десятилетие.

Старухин Н. А.