«Пока митрополит Андриан был жив, мы даже не понимали, какую роль он играл в современном старообрядчестве»

Когда государственный, общественный или церковный деятель уходит из жизни в расцвете сил, то обычно говорят: «Как много он не успел еще сделать». В эти дни, когда мы вспоминаем предстоятеля старообрядческой Церкви митрополита Андриана (Четвергова), в голову приходят совсем иные мысли. То, что владыке удалось сделать за полтора года своей архипастырской деятельности, можно сравнить с десятилетиями церковного бытия иных исторических эпох.

К сожалению, исследователи пока еще не взялись за составление новейшей истории старообрядчества, в которой оценка деятельности митрополита Андриана, как, впрочем, и всех остальных деятелей старообрядчества, будет сделана с научной и академической точностью. Возможно, что такие исследования появятся лишь спустя годы или десятилетия. Однако сегодня у нас есть возможность послушать мнения очевидцев еще относительно недавних событий. Прочитать воспоминания людей, лично знавших митрополита, названного в свое время российской прессой «архиереем XXI века».
 

«Церковь должна быть открытой, а митрополит, как светильник, должен быть на свещнице, чтобы светить всем», — протоиерей Геннадий Четвергов

Почему мы, старообрядцы, закрываемся? Почему мы прячемся? Почему мы строим высокие заборы, за которые невозможно даже заглянуть, и вешаем большие замки, которые открываются раз в неделю, не давая людям прийти к нам? Почему не рассказываем об истинной вере, когда нас к этому Господь призывал? Эти вопросы с юности часто были темой наших разговоров с братом Александром, будущим митрополитом Андрианом.

К церковному служению он шел постепенно и обдуманно.

В какой-то момент конструктор первой категории, ведущий по изделию, авторитетный, уважаемый работник закрытого предприятия, имеющий хорошую по тогдашним меркам зарплату, перешел на работу в церковь — практически на должность разнорабочего. Реставрировал здание церкви, иконы, книги, проектировал и сам изготавливал иконостас, причем не только у нас в Казани, но и в Екатеринбурге, Новосибирске, Ижевске.

После кончины в 1998-м супруги на руках брата остались трое детей, и вопрос в его душе стоял так: или жениться, или принять иноческий образ жизни. Иночество означало, что ему придется оставить детей, возлюбив Бога больше, чем их, и показать это на деле. Для брата это был очень тяжелый выбор.

На духовную стезю он ступил, заведомо понимая, что идет в епископы. О большем он и не помышлял и предположить не мог, что вскоре станет одним из основных кандидатов на митрополичий престол. Но когда из Москвы стали поступать тревожные сигналы о здоровье митрополита Алимпия, вся Церковь задумалась: а что дальше? И кто дальше?

Избрание его митрополитом, с одной стороны, было ожидаемым, но как дался ему переезд в Москву чисто по-человечески — этого никто не знает и не узнает никогда.

Церковь должна быть открытой, а митрополит, как светильник, должен быть на свещнице, чтобы светить всем. Владыка Андриан понимал, что это необходимо, но насколько это было против его характера! Помню, когда он стал епископом — как он потел, когда нужно было выступать перед большой аудиторией! Это было выше его сил. Ему было проще написать проповедь, а потом зачитать ее — писал он легко. Когда мы это обсуждали, я уговаривал его: «Привыкай, привыкай — говори! Научись говорить…»

Он просто трудился, выкладывался полностью. Для него важным было другое: священнослужители, десятилетиями ждавшие, когда же наша Церковь сдвинется с мертвой точки, возлагали на него огромные надежды. И он эти надежды оправдал: работал энергично, стараясь наверстать упущенное за многие годы и понимая, что в полной мере этого сделать невозможно, но — старался изо всех сил. Последний отрезок своей жизни митрополит Андриан именно так и построил — постоянное наращивание темпа, ускорение себя и всех вокруг. Будто чувствовал, что времени ему отведено мало.

Просил ли я его поберечь себя? Просил. Может, не должным образом, не так настойчиво. Но такой уж человек владыка — если взял такой темп, то останавливать его бесполезно. И потом — зачем останавливать? Мы этого ждали, мы стремились, чтобы скорость была именно такая, ведь так долго мы стояли на месте. Теперь появилась возможность двигаться вперед, так чего же ради мы будем останавливать митрополита?

Мне кажется, Господь забрал его именно потому, что митрополит Андриан выполнил, причем так быстро и сконцентрированно, все, что требовалось от него.
 

«Он очень сердился, если видел замок на дверях Покровского собора. Центральный храм должен работать почти круглосуточно», – протоиерей Иоанн Думнов, настоятель Покровского кафедрального собора в 2004 — 2006 годах

После избрания митрополитом владыки Андриана он использовал любую возможность для рукоположений. Раньше это занимало огромное количество времени: составление писем, сбор подписей, ожидание совещания… При митрополите Андриане эта процедура стала такой, какой она и должна быть в Церкви: исповедь кандидата, рекомендация духовного отца и само таинство.

Почти на каждой архиерейской службе владыка Андриан стал совершать хиротонии. В результате появились постоянные священники в приходах городов Иваново, Бор, Самара, Екатеринбург, Богородск (Ногинск), Астрахань, Сычевка, в селах Чернуха, Рытово, Селезнево, Молоково, Давыдово, во многих других. Церковь обрела кадровый резерв в виде диаконов и чтецов.

Все вопросы стали решаться гораздо оперативнее, чем прежде. По наиболее важным и спорным из них почти еженедельно созывалось совещание — между собой мы называли его «митрополитбюро». Каждому участнику предоставлялась возможность отстаивать свою точку зрения — это позволяло митрополиту Андриану видеть весь спектр мнений, и решения принимались в результате жарких дискуссий.

В числе первоочередных задач он считал возрождение церковного пения. Это по его благословению стали проводиться Духовные концерты. Да и сам владыка любил петь, ценил красоту богослужения. Вместе с тем был прост и скромен. Если во время службы случалась какая-либо накладка, он мог просто сказать: «Простите, это я виноват!» За эту искренность мы его все и любили. А в трудную минуту он умел подойти и поддержать, утешить человека.

Имея личный опыт семейной жизни, митрополит Андриан одинаково заботился как о возрождении монастырей, так и о появлении благополучных христианских семей. Его беспокоили не только вопросы открытия новых храмов, но и вопросы молодежного и детского досуга. После открытия Духовного училища он поставил задачу перед Рогожской общиной — организовать церковно-приходскую школу.

Он с болью читал или выслушивал жалобы тех, кого не пустили в храм. Он очень сердился, если видел замок на дверях Покровского собора. «Центральный храм должен работать почти круглосуточно», — говорил митрополит.

Поистине промыслительно, что именно владыка Андриан возглавил наиболее яркое для старообрядцев событие 2005 года — празднование столетия распечатания алтарей, во время которого возродилась традиция Большого крестного хода вокруг Рогожского поселка, а улице Войтовича было возвращено название Старообрядческая.
 

«Я уже задним числом понял важную вещь, которой почему-то раньше, как слепец, не мог увидеть», — Сергей Вургафт, пресс-секретарь митрополита Андриана

Как-то раз, к возвращению владыки из архипастырской поездки по Нижегородским пределам мы приготовили долгожданный подарок — только что вышедший в свет третий номер «Вестника» за 2005 год. В нем владыка и прочел некролог, написанный мной об отце Леониде Гусеве, принявшем незадолго до кончины иноческий постриг с именем Ливерий.

По прочтении владыка вызвал меня. Помню, он сидел за своим письменным столом, перед ним, поверх других бумаг, лежал свежий номер «Вестника». Благословив, владыка пригласил сесть поближе к нему, чтобы я видел в тексте сделанные им поправки.

— Вот ты постоянно называешь отца Леонида священноиноком Ливерием. Тогда получается, что и в школу ходил священноинок Ливерий, и женился он, и детей растил он. Это правильно, по-твоему? А, по-моему, надо все-таки разделять — где отец Леонид, а где Ливерий. Конечно, человек-то вроде один, да не тот же самый.

— Простите, владыка святыи, моя вина. Вы правы, — согласился я. И добавил для верности:

— В спешке не подумал. В следующий раз исправлюсь.

— В следующий раз? — владыка, сидя в кресле, повернулся ко мне и с грустной улыбкой посмотрел в глаза.

— Кого ты имеешь в виду?

Я немного смутился и что-то пробормотал, потому что не намекал ни на кого, а сказал так, вообще. Что ж, вероятно, получилось глупо. Но при этом, действительно, я никого в виду не имел. Но владыка, видимо, не считал это глупостью, а отнесся к этому по-другому.

Он отпустил меня с миром, благословив. Я пошел заниматься другими делами. И забыть бы все. Но эта усталая, все понимающая, все прощающая улыбка владыки и посейчас стоит у меня перед глазами. «Кого ты имеешь в виду?» — вновь и вновь спрашивает он меня.

По ночам, прокручивая в голове этот случай вновь и вновь, наконец, я почти убедился, что владыка Андриан уже понимал, что следующим будет он. Ну, может, не следующим, а через одного. Но что его час уже близок, мне кажется, он уже знал. Не боялся этого, а готовился. Много и истово молился. Аскетически постился. И работал на пределе сил, стараясь как можно больше успеть сделать для укрепления Церкви.

И вот недавно я уже задним числом понял важную вещь, которой почему-то раньше, как слепец, не мог увидеть, хотя целых два года это все происходило у меня на глазах.

Ведь то, что мы называли между собой безответственным отношением владыки к своему здоровью и за что осуждали его, на самом деле было вполне осознанным и сверхответственным подвигом, когда человек забывает о себе ради ближних. А ближних у владыки Андриана с тех пор, как он был наречен митрополитом, стало неизмеримо много.

Этому подвигу есть название: самопожертвование. Ему посвящены слова Спасителя: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин., 15:13). У этого подвига есть образ. Излюбленное христианами изображение птицы неясыти — родителя, кормящего детей собственной плотью. Эта легендарная птица изображена и на барельефе Рогожской колокольни. Так что всякий раз, когда владыка подходил к храму и поднимал свои глаза, чтобы помолиться на крест, он видел ее среди орнаментов под колоколами.

* * *

Владыка Андриан обладал силой притяжения для молодежи. Юноши и девушки старались прорваться к митрополиту даже в неурочные часы. На самом Рогожском неоднократно проходили формальные и неформальные встречи митрополита Андриана с молодежью. Были и более крупные события — епархиальные съезды старообрядческой молодежи. При владыке Андриане был сформирован Молодёжный отдел. В него вошла самые активные молодые люди. Даже знаменитый Великорецкий крестный ход, возрожденный митрополитом Андрианом, по сути, стал молодежным крестным ходом. Крестным ходом российской старообрядческой молодежи. Крестным ходом, связавшим молодых людей всех регионов России в едином порыве христианской любви и молитвенного подвига. На самом Рогожском шла постоянная работа с молодыми кадрами. Идея открытия Духовного училища также принадлежала митрополиту Андриану. Владыка понимал, что без образования, без кропотливой, ежедневной работы с молодежью невозможно здоровое церковное развитие.

* * *

Не только я, многие скажут, что владыка старался опираться на мнения как можно большего числа людей. Он почти ежедневно проводил какое-то открытое слушание или совещание, на которое собиралось довольно много христиан. Открыто и публично, без боязни подвергнутся прещению или унижению, они высказывали и обсуждали различные мнения. Не менее чем раз в неделю происходили заседания по стратегическим вопросам внешней и внутренней деятельности. Это были более закрытые совещания, но и на них принципиально приглашались те, кто был не согласен с курсом владыки. Например, Алексей Юрьевич Рябцев, некоторые другие духовные и мирские лица, у которых было, что сказать по обсуждаемому вопросу. Замечу: они приглашались не в качестве ответчиков, а в качестве советников. Они высказывались совершенно открыто по поводу предложений «команды» митрополита, самого владыки и в целом действий Митрополии. Часто звучала критика.

«Он был настроен на церковное строительство», — Андрей Викторович Езеров

Владыка Андриан почти ничего не ел, он питался какими-то кусочками сухариков, орешками, как белочка прямо. Владыка Андриан мне нравился и как святитель, и как человек. Как человек даже больше, в каком-то смысле. Почему? За его интеллигентность. Вот это редкий случай, чтобы у нас архиерей был еще и интеллигентен. Вот, пожалуй, этот случай владыки Андриана.

Жалко, что он всего полтора года пробыл на кафедре, так и не успел войти в силу. Вообще, я считаю, что это большая утрата — безвременная смерть митрополита Андриана, потому что были на него определенные надежды. Я считаю, что это действительно трагедия, не только личная, человеческая, потому что он как раз был настроен на церковное строительство в самом широком смысле слова.
 

«Он всегда старался поддерживать молодежь», — Иван Ошин, в 2004-2006 годах инженер-реконструктор ремонтно-реставрационного отдела Митрополии

Он всегда старался поддерживать молодежь. Первое, что он сделал, когда его в 2001 году поставили епископом Казанско-Вятским, — собрал молодежный съезд епархии. Мы узнали, что в нашей доселе вдовствующей епархии есть и другие приходы, есть люди в Кирове, Ижевске, в других городах. Появилась епархиальная молодежная газета «Отверзу уста моя». И ни один номер газеты не выходил без участия владыки и его поддержки.

На съезде зашла речь о возрождении Великорецкого крестного хода: нужно было пройти 120 км за 2-3 дня туда и за 2-3 дня обратно. Помню, тогда многие подумали — нет, нереально, невозможно это сделать, нет у нас сил. А он говорит: «Надо».

У владыки Андриана, надо отдать ему должное, был колоссальный заряд оптимизма. Он мог направить и мобилизовать все ресурсы на конкретное дело, и сам 24 часа в сутки мог работать. С ним на работе никто не засыпал.

А через год мы уже пошли на Великорецкий крестный ход! И сам владыка Андриан пошел. Он всегда поступал по формуле: «Делай не так, как я сказал, а делай, как я». Когда он видел, что всем тяжело, он сам впрягался в лямку, никогда не отсиживался в тылах, а был на передовой.

К февральскому Собору 2004 года епископ Казанско-Вятский Андриан стал одним из двух основных кандидатов на митрополичью кафедру. Другим был епископ Костромской Иоанн — человек с огромным авторитетом в старообрядчестве, уважаемый человек, духовно крепкий, но из-за преклонного возраста и слабого здоровья без готовности к рывку, к прорыву. Думали, будет больше кандидатов, но оказалось всего два.

В Москву я поехал с владыкой Андрианом. По собственной инициативе. Я не считаю, что мы были очень близки, не было у нас особо задушевных бесед, но крестного своего я всегда очень уважал и поехал, просто чтобы быть рядом, как охранник. Думал, ведь разные найдутся люди, мало ли кто набросится, я хоть рядом буду, оттеснить могу. Он посмеивался: «Да какая ты охрана!» Мне доверили подсчет голосов, выписали мандат, и все дни Собора я посещал заседания без права голоса.

Помню, как после интронизации владыка собрал молодежь у себя, просто — приходите, ребята, посидим, пообщаемся. Пришли, попели, поговорили, все высказывали ему теплые слова поздравления. Это была всеобщая радость, положительный заряд для всех.

А в каких условиях митрополиту Андриану приходилось работать первое время!.. Постоянный поток народа, не отсеивающийся, не фильтрующийся нисколько, с утра и до ночи. Я посмотрел — ужаснулся. Протодьякон Виктор Савельев был одним из самых близких митрополиту Андриану людей, он был рядом с первого дня, еще с Казани, и владыка Андриан говорил: «Я не могу прекратить работать, когда вижу, что отец протодиакон так работает — постоянно, безропотно, с хорошим настроением».

Меня поразило, что, когда Александр Четвергов стал епископом, а потом митрополитом Андрианом, в нем произошли изменения. Он стал более общительным, но в то же время больше стал с людей спрашивать. У него была черта такая — всегда жалел людей и старался сам все сделать, а теперь в нем стали появляться организаторские нотки: «Ты выполнил? Почему не выполнил? Давай разберем ситуацию». Чувствовалось, что он сделал значительный шаг вперед…

Пока митрополит Андриан был жив, мы даже не понимали, какую роль он играл в современном старообрядчестве. А между тем он собирал вокруг себя людей и вел старообрядчество вперед, к тому, чтобы о нас не говорили как о закоснелых затворниках. Он никогда никого не «ломал», если кто-то не был согласен с ним, он прислушивался к чужому мнению — к аргументированному мнению.

Он понимал, насколько важно постоянно вести диалог, общаться с властями. При этом он никогда не заискивал перед властью, а говорил, что вот мы такие, мы готовы общаться, но меняться не можем. Это было его кредо, его постоянная позиция.

Он стремился все сделать сам, проверить, увидеть своими глазами, а не через кого-то узнать, поэтому он колесил по всей России.

Сейчас таких людей нет.
 

«За какое бы дело не брался владыка Андриан, он трудился над ним основательно, а зачастую умел заинтересовать и привлечь окружающих», — Екатерина Четвергова

Владыка Андриан был творческой личностью, и это выражалось даже в мелочах.

Квартира, в которой я выросла, была довольна необычна. Папа переделал ее так, чтобы использовать как можно больше пространства. Например, одна дверь у нас была по механизму как в автобусе — складывалась и отъезжала. Так она занимала гораздо меньше места. Правда, гости, которые были у нас впервые, сталкивались с проблемой, как открыть ее. Потолки были высокие, и над частью квартиры был построен второй этаж. Там папа оборудовал мастерскую и кабинет.

Одним из его увлечений была резьба по дереву. Он приносил домой разные коряги и вырезал из них красивейшие изделия. Одна из самых больших его работ — подсвечник на 3 свечи, который стоял у нас в зале. Там был вырезан целый сюжет: змея, вьющаяся на раскидистом дереве, в корнях которого была ящерица, защищающая свое яйцо. Весь подсвечник проработан до мельчайших деталей, у ящерицы даже была чешуйка. У папы на столе всегда была гелевая ручка, оболочка которой была вырезана из дерева под его расположение пальцев. И еще множество интересных работ, резные ложки, шкатулки и т.д.

В детстве он нам уделял очень много времени, мы ездили в однодневные походы на велосипедах, на электричках. Когда он занялся всерьез иконописью, стал активно и нас привлекать к работе. С Антоном он ездил делать купола и басму, меня научил позолоте, а Настя с малых лет рисовала образа акварелькой на бумаге.

Когда он стал епископом, а затем митрополитом, конечно, все сильно изменилось и времени стало мало. Общение сильно сократилось, но при любой возможности он звонил, помогал, приезжал. В дороге, в поезде по телефону помогал Насте решить задачи по математике.

За какое бы дело не брался владыка Андриан, он трудился над ним основательно, а зачастую умел заинтересовать и привлечь окружающих. Это было частью его характера.
 

«У митрополита Андриана был очень скромный характер», — Анастасия Антонова (Четвергова)

Честность. Определенно, это — первое качество, которое он ценил в людях… Сам был очень искренним, доверчивым и ответственным человеком.

Когда его только рукоположили в епископы на Казанско-Вятскую епархию, он еще жил с нами в одной квартире. Основную часть времени проводил в своем кабинете за книгами или в молитве, еду готовил себе самую простую, а иногда и для нас готовил.

Особенно долго и тщательно готовился к проповедям, одну речь писал по нескольку дней, оттачивая каждую фразу, продумывая каждое слово очень критично… Я точно знаю, что эти выступления перед людьми на амвоне давались ему колоссальными усилиями и работой над собой… Есть люди, у которых не возникает особых проблем с выступлением, а некоторым это даже приносит удовольствие, но у митрополита Андриана был очень скромный характер и поэтому ему пришлось серьезно потрудиться и каждый раз снова и снова перешагивать через себя…

Я очень благодарна своему отцу за то, что он поддержал и направил меня на дело иконописания, сумел рассмотреть во мне интерес и как будто вел к этому с самого детства — кружки, художка, училище… Дело, которое по душе, — самое прекрасное наследство.

Вечная память, вечная память, вечная память…
 

Краткая биографическая справка

Андриан, митрополит Московский и всея Руси (12.02.2004—10.08.2005)

(Александр Геннадьевич Четвергов, 1951-2005)

Родился в Казани, в традиционной старообрядческой семье, закончил Казанский авиационный институт. С 1986 года оставил работу инженера-конструктора и начал трудиться при казанском храме. Принимал участие в реставрации церковного здания, проектировании и изготовлении иконостаса. Изучил церковные искусства и ремесла: уставщика и головщика, реставратора икон и переплетчика книг. Был избран председателем церковной общины.

С 1995 года попробовал себя в качестве иконописца. Написал иконостас для храма в Екатеринбурге, спроектировал и изготовил конструкцию иконостаса для храма в Новосибирске и написал для него часть икон.

В 1998 году овдовел, имея на своем попечении сына и двух дочерей. 17 октября 1999 года рукоположен в сан диакона ко храму Казанския иконы Пресвятыя Богородицы. 14 мая 2000 года рукоположен в сан священноиерея. Великим постом следующего года о. Александр принял иноческий постриг с наречением имени Андриана. 29 апреля 2001 года митрополит Алимпий (Гусев) рукоположил его в сан епископа и определил на Казанско-Вятскую епархию.

9 февраля 2004 года Освященный Собор Русской Православной Старообрядческой Церкви избрал владыку Андриана митрополитом Московским и всея Руси. Интронизация состоялась 12 февраля 2004 года.

10 августа 2005 года во время Великорецкого крестного хода в Кировской области, который владыка Андриан возродил в 2002 году и ежегодно возглавлял, преставился ко Господу.