Житие преподобныя Марии Египетския

Месеца апреля, в первый день, житие и жизнь, преподобныя матере нашея Марии египетския. Списано Софронием патриархом Иеросалимским. Благослови отче.

Тайну цареву добро есть таити, а дела Божия проповедати преславно есть. Тако бо рече ангел к Товиту, по славнем его прозрении ослепленою очию. Нехранити бо тайны царя, пагубно есть и блазнено. А еже молчати дела Божия преславная, беду души наносит. Тем же и аз боюся молчати дела Божия, воспоминая муку раба оного, приимшаго Господень талант, и в земли скрывша, и прикупа им не сотворша, яже повесть святыя аз слышав, ни како же могу таити. И никтоже ми от вас не неверуй слышав писания сия, и не мни мене гордящася, дивяся чюдеси сему великому. Не буди бо мне лгати на святыя. Аще ли же суть нецыи чтущии книги сия, и высоте словеси дивящеся, и нехотяще веровати, буди им милость Господня. Тии бо немощь человеческую помышляюще, неприятна творят нами глаголемая о человецех. Но уже подобно ми есть начати повесть, и вещь предивну бывшую в роде нашем. Бысть некто старец во едином от палестинских монастырей, житием и словом украшен, от самых пелен возраста, чернеческими обычаи и вещьми. Зосима же бе имя старцу тому. И не мни никтоже яко он сей есть Зосима еретик, аще и обема имя едино есть. Но сей убо Зосима правдивыи, вся образы пощения и дела творяше, и вся предания храняше. И се все творя, и николи же от учения святых словес ослабе. Но и лежа и вставая, и рукама держа дело, и пищи вкушая, аще достоит пищи нарещи, еяже вкушаше, едино убо дело имяше немолчно, еже пети присно. От самаго бо младенства вдан бе в монастырь, и до пятидесятнаго лета сотвори в нем. Тако же ему живущу в монастыри, помысли в себе глаголя, есть ли убо мних на земли, иже ми покажет образ жития его же не сотворих. Может же ли муж обрестися в пустыни, лучши мене делом. Сице же помышляющу старцу, явися ему ангел и рече ему, о, Зосимо, добре убо яко человек подвигнулся еси, но никто же совершен есть. Но да разумееши колико инех есть образ спасения: изыди от земли, яко же Авраам из дому отца своего, и иди в монастырь сущии при Иордане. Абие же старец изыде от монастыря своего, и иде в след глаголющаго. И Божиею волею водим прииде в монастырь иорданскии. Толкнув же во врата, и поведано бысть игумену. Вшед же поклонися по обычаю чернеческому. Воспроси же его игумен, откуду еси брате, и чесо ради к нищым нам старцем прииде; Отвещав же Зосима, невопрошай мене откуду приидох, пользы ради приидох, слышах бо ваше дело велико и достохвально, могущо душя приводити к Христу Богу нашему. Рече же ему игумен, Бог един брате исцеляяи человеческии род, Той да научит тебе и нас воли Своей, и наставит сотворити вся полезная. И сия рекшу игумену к Зосиме. Он же поклонився и сотвори молитву, рек аминь. И пребысть в том монастыри. Виде же ту иноки, деяньми и делы сияющя, и духом горящя: пение же их бе непрестанно, и стояние всенощьное, и в руках присно дело их, и псалмы во устех их: словесе же праздна небе в них: тщание же точию, еже имети себе мертвы телом: пища же их бе, словеса Божия: питаху же тело хлебом и водою. Сия видев Зосима дивися, и подвизашеся на предлежащее течение. Днем же мнозем мимошедшим, приближися время святаго и великаго поста. И вратом монастырьским затвореном сущем, и не отверзающемся николи же: но точию егда кто их изшел бы потребы ради. Пусто бо бе место, и немимо ходимо точию, но и незнаемо чадию. Сии же бе чин в монастыри том предан, его же ради Бог Зосиму ту приведе. В первую убо неделю поста, творяше презвитер святую Литургию. И вси причастницы бываху, Пречистаго Тела, и Крове Христа Бога нашего, и мало брашна вкушаху. Потом же собирахуся в церковь, и молитву сотворивше и коленное кланяние, целоваху же старцы друг друга и игумена, и молитву вземше отверзаху монастырь. И поюще согласно, Господь просвещение мое и Спаситель мой когося убою; Господь защититель животу моему, от когося устрашю; и прочее псалма того поюще, изхождаху вси, единаго или два брата оставляюще: неда хранят монастырь, небе бо внем ничесоже татьми крадомаго, но да церкви без службы не останет. Кииждо же ношаше себе пищю, яко же можаше и хотяше. Ов убо мало хлеба, ов же смокви: ин же финики, другии же сочиво мочено водою. А ин ни что же, но точию тело свое, и рубы яже ношаше. И егда же тело их нуждаше, питашеся былием и травою пустынною. И тако прехождаху Иордан и разлучахуся далече от себе. И неведяше кождо друг друга какося постит, или какося подвизает; аще ли кто узрит друга своего кнему идуща, абие укланяшеся на ину страну, и о себе живяше, Богу поя присно. Сице убо весь пост скончавающе, возвращахуся в монастырь, в неделю яже есть прежде Воскресения Христова, в ню же праздньство цветоносное церкви прияла есть. Возвращахужеся кождо имея плоды своего дела, и совесть свою сведуще, яко же кииждо соделал есть. И никто же никого же вопрошаше, како ся трудил есть; таков бо бе устав монастыря того. Тогда убо Зосима, по обычаю монастырьскому прейде Иордан, мало пищи нося, требования ради телеснаго, и ризы их же ношаше, и преданныи образ служебныи творяше, сквозе пустыню ходя. И вкушаше егда тело нуждаше и. И поспаше мало на земли лежа. Зело же рано паки встая, свое течение творяше. Возжеле же внити в пустыню, яко же глаголаше, дабы обрел поне единаго отца живуща в ней и постящася. И приложися ему желание к желанию, шед же осмь дней, и ста мало от пути, моляся во время шестаго часа. И обратився на восток, творяше обычныя молитвы, престаяше бо мало от пути, и почиваше. Во время коегождо часа, поя и кланяяся. Егда же стояше поя, виде одесную себе стень, аки человеческа телесе. Исперва убояся, мняше бо привидение бесовское. И трепетен быв, знаменася знамением крестным, и страх отложив, пребысть без боязни, уже бо бе скончевая молитву. Обративжеся возрев очима на полудне, и видев некоего ходяща, нага телом, и черна видением, от солнечнаго горения. Власы же имяше на главе белы аки волна, и кратки яко точию до выи досяжущя. Се убо Зосима видев, и рад быв о преславном том видении, и нача тещи на ту страну, на ней же видение видяше, и радовашеся радостию великою. Небе бо видел в тыя дни, человеческаго видения, ни птича ни зверина ни гадска. Егда же та виде издалеча, грядуща Зосиму, начат тещи и бежати, во внутренюю пустыню. Зосима же яко забыв свою старость, и труд путныи, быстро течаще, хотя постигнути бежащее. Сей же убо гоняше, а оно бежаше. Быстро же бе течение Зосимино, быстрее бежащаго. Егда же приближися, яко мощи уже и глас слышати, начат вопити Зосима, сицевыми глаголы, со слезами глаголя, что мене бежиши старца грешна, рабе истиннаго Бога, Его же ради в пустыни сей живеши. Пожди мене грешнаго и недостойнаго и немощнаго. Стани и подаждь ми старцу твою молитву и благословение, тако ти Бога, не отмещущагося никогда же никого же. Си Зосиме со слезами глаголющу, быста близ себе текуща, и се поток сух, но не мню яко ту поток тече коли. Егда же прииде на место, бежащее сниде на другую страну. Зосима же трудився старостию, и немогии тещи уже, ста на друзей стране потока. И приложи к слезам слезы, и к воплю вопль. Тогда тело бежащее, возопи гласом сицевым к нему, и рече, авво Зосимо, не могу обратившися явитися лицу твоему: жена бо есмь нага и боса яко же се видиши, и студ телесныи не покровен имущь. Но аще хощеши мне жене грешне, молитву твою даровати, поверзи ми ризу юже носиши, да покрыю си немощь женьскую, и обращюся к тебе, и молитву от тебе прииму. Тогда устрашися телом Зосима, и ужасеся умом, слышав именем себе зовома. И рече в себе, яко аще небы си прозорлива была, небы именем звала мене. И сотвори вскоре реченное ему, и снем с себе ризу ветху же и раздрану юже ношаше, и верже к ней отвратився лицем от нея. Она же вземши препоясася ею, и прикры обе стране телесе еже достояше прикрыти, паче инех частей тела. И обратився к Зосиме, и рече к нему, чтотися мнит авво Зосимо, грешну жену хотя видети; что ли потребова у мене слышати или навыкнути, толика труда не обленился еси сотворити; он же на землю поклонив колена своя, просяше благословения от нея. Такожде и она поклонися. И лежаста оба на земли, просяще благословения друг от друга. И ничто же бе слышати от обою глаголемых, но точию благослови. И егда мину мног час, рече жена к Зосиме, тебе подобает молитву сотворити. Ты бо презвитерскою честию почтен еси, и от многих лет олтарю предстоиши, и многажды святыя дары Богу принесл еси. Сия же словеса в большии страх Зосиму вложиша. И трепетен быв старец, потяшеся и стеняше, и глас его кращашеся. Рече же к ней Зосима, кратким и измолкшем гортанем, о, мати духовная, яко ты Богу паче приближилася еси, и множайшею частию от мира умерьтвилася еси. Являет же тя данныи ти дар, еже мя именем зовеши, и презвитера нарече, его же николи же виде. Темже сама паче благослови Господа ради, и подаждь молитву, требующему твоего совершения. Ослабивши же прилежанию старчю, рече, благословен Бог, хотяи спасения душям человеческим, Зосиме же рекшу, аминь. И востаста оба от земли. Она же рече к старцу, что ради ко мне грешнице пришел еси, о, человече Божии; что ради восхотел еси видети жену нагу, и всякия добродетели неимеющю; обаче благодать Святаго Духа наставила тя есть, да едину службу скончаеши телу моему на потребу. Рцы же ми отче, како християне живут ныне; како ли царие; како ли святыя церкви; Зосима же отвеща глаголя, молитвами вашими святыми, мир совершен Бог даровал есть. Но приими мольбу старца, и помолися Господа ради за весь мир, и за мене грешника, да не будет ми безплодно, пустынное се хождение. Она же отвеща к нему, тебе паче достоит авво Зосимо, священныи имеющу чин, за мене и за вся молитися, на то бо и учинен еси. Обаче повелено есть нам послушание имети, и повеленное ми тобою да сотворю. И се рекши обратися на восток, и очи возведши на небо, и руце воздвигнув, нача молитися: речи же ея небе разумети. Тем же Зосима тоя молитвы ничто же разуме. И стояше якоже глагола трепетен, долу зря, и ничто же не глаголя. Кленяшежеся Богом глаголя, яко егда видех ю творящю молитву и медлящю, мало восклонився от ничания своего, и видех ю стоящу на воздусе, от земли яко лакоть един. Егда же то виде Зосима, и в большии страх впаде. И повержеся на земли, моча тело свое слезами. И ничесо же глагола, но точию Господи помилуй. На земли же лежа старец, соблажняшеся мыслию, еда како привидение ми есть, и молитвою блазнит мя. Обратившижеся жена, воздвигну старца и рече, почто тя авво Зосимо, помышления смущают, яко привидение есмь. Ей молю тя блаженне, известно ти буди отче, яко жена есмь грешница, и крещением огражена, а не привидение есмь, но земля и прах и попел, все же оплоти, и николи же о душевнем помысливши. И се рекши, знаменася знамением крестным, чело и очи, и устне и перси, глаголющи сице, авво Зосимо, Бог да избавит нас от диавола, и от лаяния его, яко многа брань его на ны. Сия убо слышав и видев старец, пад пред ногама ея, глаголя со слезами, заклинаю тя Исусом Христом Богом нашим, рождьшимся от Девы, и Его же ради наготу сию носиши, не утай мне жития своего, но все повеждь ми, да величия Божия яве сотвориши всем, рцы ми все Бога ради. Не похвалы бо ради изречеши, но да известиши ми грешнику и не достойному. Верую бо Богу моему, Ему же живеши, яко сего ради наставлен есмь в пустыню сию, да твоя вся Бог яве сотворит: несть бо како немощи нашей сваритися, с судьбами Божиими. Аще бо бы Христос Бог наш не хотел да бы ты уведана была, и подвизание твое, и тебе небы явил, и мене небы на толикии путь укрепил, николи же хотевша или могуща изыти из келии моея. Сия и множайша сих, изрекшу Зосиме. Воздохнувши же она рече к нему, страмляюся отче студная моя дела рещи тебе. Но понеже тело мое наго видел еси, обнажу ти и дела моя: да разумееши колика студа и срамоты исполнена есть душа моя, не похваления бо ради яже рекл еси, но и не хотя своего жития исповедаю ти, сосуд бо избран диаволу бывши. Веде же яко аще начну поведати житие свое, бежати имаши от мене. Якоже кто бежит от змия, не терпя рютия его ушима слышати, якоже аз недостойная сотворих. Обаче глаголю не молчащи ничто же: но заклинаю тя первое, непрестанно молитися за мя, да обрящу милость в день Судныи. Старцу же нудящу ея и непрестанно плачущуся. Она же начат повествовати, сице глаголющи. Аз отче рожена есмь во Египте. Бывши же ми двема надесяте летома, и еще живыма сущема родителема моима, отвергшимися от любве ею, и идох во Александрию. И егда первое девство свое оскверних, тогда неудержанно и несытно творях любодеяние. Стыждужеся и помыслити се бесчестие глаголати. Но да вскоре реку, да разумееши неудержание плоти моея. Седмь надесять лет и более сотворих, всем невозбранно дающи тело мое, и ни откого же мзды приемлющи: тако ми истина, и хотящим ми даяти возбранях. Се же умыслих, да множайшыя приобрящу, приходити ко мне туне, и скончевати желание мое. Не мни же мене яко богата бых и невзимах: в нищете бо живях, аще и многажды изгребии прядох, желание же имях несытно, и не удержанно рачение, всегда в тимении валятися. Тожде мнях и жизнь, еже всегда творити хотение телесное.Такожде ми живущи: видех во время жатвы народ мног, мужей ливиян и египтян идуща на море. Вопросих же единого от сретших мя, и рекох, камо идут мужи сии текущии. Он же ми рече, во Иеросалим, Воздвижения ради Честнаго и Животворящаго Креста, еже скоро будет. И рекох к нему, поймут ли убо и мене, аще пойду с ними; он же рече, аще имаши наем и брашно, то никто же ти возбранит. Рекох же к нему, воистину брате ни найма не имам ни брашна, но иду и влезу в корабль с ними, и питати мя имут и нехотяще, тело бо свое дам им за наем. Сего же ради хотех отче ити, да наипаче телу моему приобрящу множайшыя рачители. Рекох же ти отче Зосимо, не нуди мене изрещи студа моего: весть бо Господь Бог, яко устрашаюся оскверняющи тебе и воздух словесы моими. Зосима же слезами омакая землю, отвеща к ней, глаголи Господа ради, о, мати моя глаголи, и не престани от полезныя ми повести. Она же убо абие к первей сию приложи. Той же убо юноша безстудие словес моих слышав, возсмеяся и отъиде. Аз же пряслицу повергох, юже редко ношах, текох на море амо же и юноша тече. И видех при мори стояща яко десять мужей, или больши, юны телесы, и обрадовахся, видящи их буих образом и беседою, яко да довольны будут похоти моея. Беша же убо и друзии вошли в корабль. И по обычаю моему безстудно вскочивши к ним, и рекох им, по имите и мене, амо же вы идете, не имам бо вам обрестися не угодна. И иная же словеса моя множайшая изрекох, и сотворих всем смеятися. Они же безстудие мое видевше, поимше мя введоша в корабль свой, и оттуду начахом плыти. Како же ти прочее исповем отче; кии язык изречет; или которыи слух вонмет, бывшая злая дела моя, на пути и в корабли, яко же и не хотящем тем, аз же окаянная нуждах я, безстудныи образ творити любодеяния, изрицаемыи же и не изрицаемыи, ему же бых окаянным делом учителница. Ими ми веру отче, дивлюся како стерпе море любодеяние мое. Како ли нераздвиже земля уст своих, и живы мене не сведе во ад прельстившия толико душ. Но мню яко покаяния моего Бог искаше, не хощет бо смерти грешником, но ожидая с долготерпением покаяния моего. Сице убо с таким тщанием, взыдох во Иеросалим. И елико дний сотворих прежде праздника, злое сие дело, паче же и горше того соделах. Недовольни бо ми бышя бывшии со мною в корабли и на пути, но и ины множайшая оскверних, гражданы же и странныя на то собирах. Егда же приближися святыи праздник, Воздвижения Честнаго Креста, аз же убо яко и первее обхождах, души юных уловляющи. И видех зело рано всех идущя в церковь, идох же и аз, текох с текущими. И приидох же с ними и внидох в церковныи притвор. Егда же бысть час святаго Воздвижения, мнозем идущим в церковь, мне же не могущи внити, и мнех яко отреют мя народи. Рекох в себе, аще и отреют мя, понужуся, и тако вниду с народом. Дошедши же ми до дверей церковных, в ней же животворящее древо лежаше, с трудом и с скорбию нуждахся до ити аз окаянная. Егда же возступих на праг церковных дверей, вси убо без возбранения внидоша в церковь, мне же возбрани некоторая сила Божия, не дадущи ми внити. И паки покусихся внити, и далече от дверей отринухся, едина же в притворе стоящи, и мнех яко женьскою немощию се ми бывает. И паки и инех входящых примесихся, и нуждахся локотьма отреющи, и трудихся без ума. И паки егда убогая моя нога, празе коснуся, церковь же всех приимаше, и не возбраняше никому же, мене же окаянныя не приимаше. Но яко множество воин устроено, вход затворяти, тако и мне некоторая Божия сила возбраняше, и паки обретохся в притворе. Сице же трижды и четырижды, пострадавши и трудившися, и уже к тому не могущи примешатися к входящым. И отшедши стах во угле притвора церковнаго, и едва некогда приидох в чювство, что ради бысть ми возбранение Животворящаго Креста. Коснубося Сын Слово очию сердца моего, и показа ми, яко тиме ния ради дел моих, возбраняет ми вход.

Часть II

И начах убо плакатися и рыдати, и в перси бити, воздыхание из глубины сердца износящи. Плачющижеся на месте на нем же стоях, и возревши предся, и видех икону Пресвятыя Богородицы стоящю, и рекох к Ней неуклонно зрящи, о, Дево Владычице, родившая плотию Бога Слова. Веде убо веде, яко несть боголепно ни угодно мне скверней блуднице, на честную икону Твою присно Девыя Марии зрети, имеющю Тебе тело и душю чисту и не скверну. Праведно убо есть мне блуднице, ненавидиме быти Твоею чистотою, и мерзети пред Тобою. Но обаче слышах, яко сего ради Бог Человек бысть, Его же родила еси, да призовет грешники на покаяние, помози мне единой, не имущей никоея же помощи; повели, да ослаблено ми будет вхождение церковное. И невозбрани ми видети древа, на нем же плотию распятся Христос Бог, иже Кровь Свою за мое избавление даде. Повели о, Владычице, да и мне двери отверзутся, святаго поклонения крестнаго. Ты ми буди и поручница довольна, к Рожденному ис Тебе, яко уже к тому плоти сея не имам осквернити, никоею же скверною плотьскою. Но егда узрю древо Христа Сына Твоего, мира сего отрекуся, и абие тогда изыду, амо же Ты поручница наставиши мя. Сия рекши ми, яко едино извещение приемши, раждежением веры к милосердей Богородице надеявшися, двигнухся с места того, на нем же стоящи молитву творях: и приидох паки со влазящими примесихся, и небе убо отревающаго мене ни реемаго, и никого же возбраняющаго ми в церковь внити. Прият же мя трепет и ужас, и воскланяхся и трясахся. Потом же дошедши ми дверей затвореных прежде, и без труда внидох внутрь. Сподоблена же бых видению Честнаго и Животворящаго Креста. И видех тайны Божия. И како готов есть приимати кающихся; падши же на землю, и целовах честное древо, изыдох текущи, хотящи быти у поручницы моея. Приидох же на место идеже икона пречистыя Богородицы, и колена поклоньши пред иконою Пресвятыя Богородицы. Сими же словесы начах глаголати. Ты убо о, благословеная Госпоже Богородице Владычице, Твое на мне показа человеколюбие: Тебе не омерзе моление мое недостойныя. Видех бо славу, ея же в правду недостойно зрети мне блуднице. Слава Богу приемлющему Тобою, покаяние грешных. Что бо имам боле помыслити или вещати, грешница сущи; время есть уже Владычице скончати реченное поручение, еже изрекох. Ныне амо же велиши, настави мя. И ныне паче буди ми спасению учитель, ведущии на путь покаяния. И сия словеса глаголющи ми к Ней, слышах глас издалеча глаголющь, аще Иордан прейдеши, добр покой обрящеши. Аз же глас той слышавши, и емши веру яко мене ради бысть глас сей. Плачющи воскричах, и к Богородице возопих, Госпоже Богородице не остави мене. И сице возопивши, изыдох из притвора церковнаго, и быстро идях. Видев же мя некии идущю, три медницы даде ми, рекии, возми мати моя. Аз же вземши купих ими три хлебы. Воспросих же продающаго ми хлебы, человече куда есть путь на Иордан. И уведевши врата града сущая на ту страну, изыдох текущи, и идох по пути плачющися. Вопрошающи же день кончах. Бе бо вторыи час дне, егда видех Честныи Крест. И заходящу солнцу, доидох церкве святаго Иоанна Крестителя, сущую близ Иордана. И в церкви помолившися, снидох абие на Иордан, и лице и руце омывши от святыя воды. И причастихжеся Пречистых и Животворящих Таин, в церкви предотечеве. И пол хлеба единаго снедох, и от воды Иорданския пивши. И на земли тоя нощи поспах. На утрия же обретши ту кораблец мал, преехав на ону страну Иордана. И паки помолихся наставнице Богородице, настави мя яко же Самой Ти угодно есть. Приидох же в сию пустыню, и оттоле до днешняго дне удалихся бегающи, в пустыни сей водворяющися: чаях Бога спасающаго мя, от принемогания души и бури, обращающаго и Собою спасающа. Рече же Зосима к преподобней, колико есть лет госпоже моя, отнели же водворилася еси в пустыни сей; Она же рече, мню яко четыредесять и седмь лет, отнели же изыдох от святаго града. Зосима же рече к ней, что обретаеши пищю себе госпоже моя; Она же рече, полтретия убо хлеба принесох, преидущи Иордан, иже по мале иссохша и окаменеша, мало ядущи от них, многа лета пребых. Зосима же рече, какоже ми без воды пребысть толика лета, никоеяже ли пакости приемлющи, от незапнаго преложения; отвеща же она, речи мя ныне вопросил еси авво Зосимо, ея же трепещу глаголати. Аще бо воспомяну вся тыя напасти, яже пострадах, и помышления лютая, колико сотвориша ми пакости; боюся еда теми же паки оскорблена буду. Рече же Зосима к ней, госпоже моя молютися, не остави ничесо же его же не исповеси ми. Единою бо се начала еси, тем все изглаголи ми. Она же рече к нему, веру ими ми авво Зосимо, шесть надесять лет сотворих в пустыни сей, яко со зверьми лютыми, со своими помышлении борющися. Егда бо начинах пищи вкушати, абие хотяшемися мясом и рыбам, яже бяше во Египте. Хотяшежемися и вина любимаго мною, много бо вина пиях, егда бех в мире. Зде же не имеющи ни воды вкусити, люте распалахся и бедне терпях. Бывашеже ми и желание любодеянных песней, люте возмущающи мя, и бедящи пети песни бесовския, их же в миру навыкла бех. Абие же прослезившися, и с верою перси своя биющи, воспоминах обеты, яже бех сотворила, влазящи в пустыню сию. Мыслию же идях ко иконе Пресвятыя Богородицы, поручницы моея, и у Тоя плакахся просящи отгнати ми помышления, тающая окаянную мою душю. Егда же довольнося плаках, и в перси усердно биях, тогда свет видях всюду облистающ мя, и тишина велика в бури место бываше ми. Како ти авво исповем, помышления моя, поревающая мя на любодеяние; огнь во окаяннем сердцы моем разгарашеся, и всю мя распалаше, и на желание совокупления поостряше. Егда же таковое помышление прихождаше ми, пометахся на земли, слезы многи проливах, мнящи яко Сама поручница стоит, и истязает мя яко преступившю, и муку за преступление показующи. Не востаях бо от земнаго повержения нощь и день, дондеже сладкии он свет обсияше, и помыслы отгоняше. Очи же свои к поручнице непрестанно возводях, просящи от Нея помощи. Бысть же ми помощница, и покаянию поспешница. И тако скончах, шесть надесять лет, беды тмами приемлющи терпях. Оттоле же до днешняго дне, помощница Та помогает ми всегда. Рече же Зосима к ней, да непотребова ли уже пищи и одежди; она же отвеща, хлебы убо оны скончавши, яко же рекох ти, в шесть надесят лет, и питана бых былием, и прочим сущим в пустыни сей. Ризу же юже имях прешедши Иордан, раздравшися распадеся. Многу же беду от зимы и от зноя пострадах, солнцем горящи, и мразом омерзающи и трясущися. Тем же и многажды падши на земли лежах, аки бездушна и недвижима. Многажды же с различными напастьми и бедами, и мысльми боряхся, и оттоле же убо и до днешняго дне, сила Божия многообразная, грешную мою душю и тело унылое соблюде, помышляющи точию, от колика зла избави мя Господь. И пищю не издаемую имам упование спасения моего. Питаюбося и покрываю глаголом Божиим, содержащим всяческая. Не о хлебе бо едином жив будет человек. И от еже не имети покров, камением облагахся, елицем греховнаго совлекохся одеяния. Слышав же Зосима яко словеса книжная помяну, от Моисея и от Давыда. И рече к ней, училалися еси госпоже моя псалмом, или иным книгам; она же слышавши се осклабися, и рече к нему, ими ми веру человече, не видех иного человека, отнелиже преидох Иордан, но точию твое лице днесь, ни зверя же, ни иного животнаго. Книгам же николиже учихся, ни поющаго ни чтущаго николиже слышах: но слово Божие живущее, то учит человека. До здеже конец отче моея повести, по еже сотворих начинающи повесть. И ныне заклинаю тя воплощением слова Божия, моли за мя блудницу Бога ради. Сице же рекши той, и слово до зде сконьчавши, хотя паки поклонитися старцу. Старец же со слезами возопи, благословен Бог творяи великая и страшная и дивная, славная же и не изреченная, им же несть числа. Благословен Бог показавыи ми елико дарует боящимся Его. Воистину бо не оставил еси боящихся Тебе Господи. И хотя старец поклонитися ей. Она же имши старца, не даде ему поклонитися. Рече к нему, сия вся яже слыша отче, заклинаю тя Исусом Христом Богом нашим, никому же изглаголати сих, дондеже Бог возмет мя от земли. Ныне же иди с миром, и паки в приходящее лето узриши мя. Сотвори же Бога ради, еже ти ныне заповедаю, в пост приидущаго лета не преходи Иордана, яко же обычай имате в монастыри. Дивляшежеся Зосима сия слышав, яко и чин монастырскии возвести ему. И ничто же иного глаголаше, но точию слава Богу дающему великая любящим Его. Она же рече ему, пребуди убо яко же рекох ти авво в монастыри, и хотящу бо ти изыти, не леть ти будет. Во святыи же и великии четверток тайныя вечери, вложи в сосуд святыи, от Животворящаго Тела и Крове Христа Бога нашего, и принеси ми, и пожди мене на оном полу Иордана, сущем близ Вселенныя. Да пришедши причащюся святых Таин, от нележе бо причастихся их, в церкви предотечеве Иордан преидох, то не приях и доселе священия того, и ныне желаю причаститися им. Тем же молютися, не ослушайся моления моего, но принеси ми Божия и Животворящия Тайны, в онь же час Господь Своя ученики Божия вечери причастники сотвори. Игумену же Иоанну, монастыря в нем же живеши, рцы ему, внимай себе, и стаду своему, едина бо дела творима суть ту, требующа исправления: но не хощу да ныне речеши ему се, но егда Господь повелит ти. Сия глаголавши, и моли за мя к старцу рекши, паки во внутренюю пустыню пойде. Зосима же поклони колена, и целовав место, на нем же нозе ея стоясте, дав славу Богу и хвалу, возвратився, хваля и благословя Христа Бога нашего. Пришед же пустыню ту, и прииде в монастырь, в онь же день и инии мниси возвращахуся. В то же лето умолча, никому же смея изрещи яже виде, в себе же Бога моляше, показати ему желаемое видение. Скорбяше и тяжко си творяше, помышляя долготу лета, хотя дабы единем днем лето минуло. Егда же приближися святаго поста первая неделя, по обычаю монастырьскому, почину убо изыдоша мниси поюще: Зосиму же недуг ят огненныи, и оста в монастыре. Помяну же Зосима рекшу преподобную, яко и хотящу ти изыти, не леть ти будет. И не по мнозех днех исцеле от недуга, и пребысть в монастыре. Егда же возвратишася мниси, и приближися вечер тайныя вечери, и сотвори Зосима повеленное ему, вложи в малу чашю, от Пречистаго Тела и Крове Христа Бога нашего. Возложи же на блюдо, мало смоквей сушеных, и от финик, и мало ляща мочены, и иде зело вечер, и седе на брезе Иорданове, ждыи преподобныя. Медлящи же святей. Зосима же не воздремася, но прилежно зряше в пустыню, хотя видете его же желаше. И глаголаше в себе седя старец, еда убо недостоиньство мое возбрани приити ей; еда убо пришедши, и не обретши мене, возвратився. Сице же глаголя, воздохнув и прослезися, и очи возвед на небо, моляшеся глаголя, не лиши мене Владыко паки видети ю, и да не отъиду тощь, своя грехи нося на обличение мое. Сице со слезами помолився, во иную мысль впаде рекии, что убо будет, аще и приидет, то корабля несть, да како убо Иордан преити имать, и ко мне приити недостойному; увы моему недостоиньству; увы мне, кто мя в правду лиши таковаго добра. Сице же помышляющу старцу, и се преподобная жена прииде, и обон пол реки ста, от онуду же идяше. Зосима же ста радуяся и веселяся и славя Бога. И еще же бе в нем мысль, яко не может Иордана преити. И возрев же видев ю, знамением крестным Иордан знаменавшу: просветла бо нощь бе луною якоже глаголаше. И абие со знамением вшедши ей, и верху воды ходящи, к нему идяше. Оному же хотящу поклонитися ей, и возбрани ему вопиющи, и еще на воде ходящи, глаголющи, что твориши авво, иерей сыи, нося Тайны Божия; сшедши же с воды, рече к старцу, благослови отче благослови. Он же к ней отвеща с трепетом, ужас бо его прият, о предивном видении. И рече, воистину неложен есть Бог, рекии, подобитеся Богу, якоже возможно есть очищающимся. Слава Тебе Христе Боже, показавыи ми рабою Твоею сею, колико убо есмь далече от совершения; и се рекшу ему, она же повеле ему глаголати, Верую во единаго Бога, и Отче наш. И кончане бывши молитве, и целова старца во уста. Причастившижеся ей Святых Таин, на небо руце воздевши, воздохну и прослезися, и рече, ныне отпущаеши рабу Твою Владыко. По глаголу Твоему с миром, яко видесте очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем Твоим. И паки рече к старцу, еще авво Зосимо, и другое ми желание скончай, иди ныне в монастырь свой, миром Божиим хранимь. В приидущее же лето прииди, во он же поток, идеже ти первее беседовах. Прииди убо прииди Господа ради, и паки узриши мя, якоже хощет Господь. Он же отвеща к ней, аще бы ми возможно было в след тебе ходити, и зрети присно честнаго ти лица. Послушай же единаго моления старча, и мало от пищи еже принесох ти вкуси. Егда же изрек показа ей блюдо еже ношаше. Она же концем перста ляща тризерна взем вкуси, рече, довлеет се благодати духовней, хранящи естество души несквернено. И паки рече к старцу, моли Господа ради моли за мя, и мое окаянство всегда поминай. Он же поклонися пред ногама ей, повеле ей молитву творити, о церквах и о царех, и себе ради. И помолився ей со слезами, возвратися вспять стоня и рыдая, не смеяше бо уже держати неудержимыя. Она же паки Иордан знаменавши, прейде его верху воды якоже и первее. Старец же возвратися с радостию и страхом многим одержим, зазирая себе, яко имене преподобныя неуведе. Обаче надеяшеся в приидущее лето улучити. Лету же минувшу, прииде паки в пустыню по обычаю, и течаше на предивное видение. Ходив же по пустыни, и дошед знамения единого, ищемаго места дошед, глядаше надесно и нашуе, яко ловец хитрыи, где бы уловил сладкии лов. Егда же ни откуду ничто же невиде, начат плакатися, и очи возвед на небо моляшеся глаголя, покажи ми Господи сокровище некрадомое, еже в сей пустыни скрыл еси Владыко. Покажи ми молютися плотнаго ангела, ему же несть достоин весь мир. Сице плачася и моляся, дойде места поточнаго, и ста на брезе, виде на восточней стране преподобную лежащю мертву, и руце яко же подобаше связане, и навосток лицем зрящю. И абие притек, и слезами нозе блаженныя умы, не смеяше бо телеси ея прикоснутися. Плакавжеся довольно и псалмы испет подобныя сему, и сотвори молитву погребению. И рече к себе, подобает ли убо погрести тело преподобныя, еда убо се не угодно ей будет. И сице глаголя, виде при возглавии ея написание на земли написано сице. Погреби авво Зосимо на сем месте тело убогия Марии, даждь персть персти. За мене же Господа ради молися, умершую, месеца фармутия по египетски, римски же априлия, в первыи, день, в самую нощь спасеныя тайныя вечери. Сия убо написания прочет старец, исперва убо помышляше кто есть писавыи, она бо яко же рече, не ведяше книг; обаче рад бысть яко имя преподобней уведав. Разуме же яко егда на Иордане Святых Таин причастися, единем часом претече толик путь, абие к Богу отъиде. Славя же Бога старец и слезами омочая землю, и тело преподобныя: и рече в себе, о, убогии Зосимо, время есть уже повеленное скончати, но како имаши копание творити окаянне, в руку не имея ничто же. И се рек виде древцо мало близ на земли лежащо повержено, и взем е нача копати им. Суха же бе земля, не слушаше старца трудящася, и копаше потяся, немогии что сотворити. Воздохнувше вельми от сердца, и восклонься виде льва велика предстояща телеси преподобныя Марии, и нозе ея лижуща, и видев трепетен бысть, бояся зверя. Паче же помянув рекшю преподобную, яко николи же бе звери видела. Знаменавжеся крестным знамением, веру ят яко не вредим будет силою лежащия. Лев же начат радоватися к старцу, точию образом не целуя старца. Зосима же рече ко льву, о, зверю, понеже великая си повелела ми есть, погрести тело свое, аз же стар есмь и не могу копати, не имам бо мотыки, зело же далече есть немогу возвратитися понея: но сотвори ты копание ногты своими, да вдадим земли тело преподобныя. Абие же лев се слово слышав, преднима ногама ископав ров, елико доволно бяше тело покрыти . Погребе же преподобную старец, слезами омочив нозе ея, и много молився ей за вся молитися, покры тело землею наго сущо, и ничто же иного имеющо, но точию ону ризу раздраную, юже поверже ей Зосима. И тогда отъидоста оба. Лев убо яко овча в пустыню отъиде, Зосима же в монастырь возвратися благословя и хваля Христа Бога нашего. И пришед в монастырь, всем мнихом поведа, еже виде и еже слыша от нея, и ничто же от них утаив. Дивишажеся мниси, слышавше величия Божия, и со страхом и любовию творяху память преподобныя Марии. Иоанн же игумен обрете в монастыри, некая дела требующа исправления, яко же бе рекла преподобная. Умре же Зосима в том монастыри, мало несто лет жив сыи. Оставишаже мниси на том месте без писания сия словеса, и глаголаху пользы ради слышащим. Аз же слышав без писания и написав, предах. И недоведыи, аще инии написали суть житие преподобныя, ведуще выше мене, яже от таковых на ум мой не приидоша, обаче колико возмогох, тако и написах. Бог же творяи чюдеса великая, и даяи дары великия прибегающим к Нему, да даст мзду чтущим се, и послушающим, и повелевшему предати повесть сию написанием. И да сподобит их части достойныя сея преподобныя и блаженныя Марии, о ней же повесть сия есть, со всеми угодившими Ему от века, видением и делы. Дадим же убо и мы славу Богу Царю Вечному, да и нас сподобит милость обрести, в день Судныи. Ему же подобает всяка слава, честь и держава и поклоняние с Присносущным Его Сыном, и с Пресвятым и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веком, аминь.

+

Авторизация

* *
*

Регистрация

*
*
*
*

Проверочный код Time limit exceeded. Please complete the captcha once again.


Восстановление пароля