Космические планы Дмитрия Рябушинского

Космос…само слово затягивает, как в черную дыру, мечтами о небе! Мое поколение выросло на журнале «Техника — молодежи», походах в московский Планетарий и передаче «Очевидное — невероятное» с предисловием из стихотворения Пушкина:

О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг.

Правда, из эпиграфа программы выпадала последняя строчка: «И случай, бог изобретатель…». В далеком 1997 г. вышла книга Ю.А. Петрова «Династия Рябушинских». В ней говорилось, в частности, об ученом и изобретателе Дмитрии Рябушинском, ставшем для меня тем самым гением, который «парадоксов друг».

«Голубая даль, таинственные небеса, пример птиц и насекомых, всюду летающих, — вечно манили человека подняться в воздух, чтобы наслаждаться с высоты красотами природы, чтобы переселяться беспрепятственно в сказочно богатые страны, чтобы, словом, сделаться истинным царем земли», — писал К.Э. Циолковский в заметке «Успехи воздухоплавания в XIX веке».

«Полетим или не полетим?» — задается вопросом писатель Д. Мережковский в публицистической заметке «Земля во рту» (1906 г.). И в ней же приводит случай, найденный в «Записках» Желябужского: «1695 года, апреля в 30 день, закричал мужик караул, и сказал за собою государево слово, и приведен в Стрелецкий приказ, и расспрашиван; а в расспросе сказал, что он, сделав крыле, станет летать, как журавль. <…> и тот мужик, те крыле устроя, по своей обыкности, перекрестился, и стал махи подымать, и хотел лететь, да не поднялся и сказал, что он сделал те крыле тяжелы. И боярин на него кручинился. И тот мужик бил челом, чтоб ему сделать другие крыле иршение [замшевые?]. И на тех не полетел. А стали те крыле в 5 рублев. И за то ему учинено наказание: бить батоги, снем рубашку, и те деньги велено доправить на нем, и продать животы его и остатки».

Непросто пришлось русской мечте о небе, но в начале ХХ века она буквально витала в воздухе. Влечение русской души к полетам вылилось в два направления: теоретическое и практическое. Теоретическим стал русский космизм как течение философии, а практическим — аэродинамика и космонавтика. Мережковский недаром начинает рассуждения о «русской идее» с идеи полета. В 1904 году Дмитрий Рябушинский в семейном имении Кучино построил первый в мире Аэродинамический институт. Ученик Н.Е. Жуковского  Л.С. Лейбензон  вспоминал, что к Николаю Егоровичу «обратился его ученик по Московской практической академии коммерческих наук Д.П. Рябушинский, который мечтал заняться устройством аэроплана и предложил значительные денежные средства для осуществления этой цели». Боярин уже не «кручинился», а сам предприимчиво взялся за дело. Ю.А. Петров свидетельствует:

Способность проникнуться величием идеи, беззаветно служить ей как истинный подвижник, несмотря на все трудности, — вот та фамильная черта, которая ярко проявилась в Дмитрии Рябушинском, избравшем своим поприщем служение науке.

Для Рябушинского русская идея — это и есть наука.  

Известный химик Дмитрий Менделеев в 1880 году издал работу «О сопротивлении жидкостей и о воздухоплавании». В предисловии к книге ученый предрекал великое будущее отечественного воздухоплавания: «…она [Россия] владеет обширнейшими, против всех образованных стран, берегами еще свободного воздушного океана. Русским поэтому и сподручнее овладеть последними, тем более, что это бескровное завоевание едва ли принесет прямые личные выгоды…, а между тем это завоевание, вместе с устройством доступного для всех и уютного двигательного снаряда, составит эпоху, с которой начнется новейшая история образованности».

Учился Дмитрий Рябушинский примерно, став прямым доказательством слов Менделеева о новейшей истории образованности. После практической академии он продолжил свое обучение в Гейдельбергском университете. Последний славился не только тем, что был старейшим университетом Европы. В XVI веке он считался центром гуманизма: здесь Мартин Лютер вел свои диспуты, здесь хранился «Гейдельбергский катехизис», главная книга реформаторов. В начале ХХ века в этом немецком университете училось русских студентов больше, чем во всей Европе середины XIX века. Юный Рябушинский (ему было всего 19 лет) слушал там курсы физики, органической химии, а также философии и зоологии. Наблюдая за полетом чаек в аравийском порту, он понял: то, что доступно птице, под силу и человеку.

Итак, нужно было сформулировать законы, которые позволят летательным аппаратам подняться в воздух. Первое, с чего начал Дмитрий, — это собирание библиотеки по вопросам аэронавтики. Затем он сумел заручиться поддержкой людей, важных в деле создания института. Дмитрий Павлович привлек к работе В.В. Кузнецова, директора Аэрологической лаборатории в Павловске, и инженера-изобретателя С.С. Неждановского. Исследовательским процессом руководила специальная воздухоплавательная комиссия Общества любителей естествознания при Московском университете, председателем которой был Н.Е. Жуковский, а заместителем председателя сам Д.П. Рябушинский. В состав комиссии входили родоначальник русского космизма К.Э. Циолковский и основоположник современной аэромеханики С.А. Чаплыгин. Основав Аэродинамический институт, Д.П. Рябушинский стал пионером экспериментальной аэродинамики.

Во многом ему приходилось быть первопроходцем. Ведь Рябушинский создавал не только новые методы исследования, но и приборы для проведения экспериментов. Одной из задач созданного им института стало исследование верхних слоев атмосферы: раз в месяц запускались шары-зонды и воздушные змеи. Благодаря этому были получены данные о годовом распределении температуры воздуха на высоте до 12 000 метров. Так Кучино превратилось в научный полигон. С 1906 г. Дмитрий Рябушинский начинает издавать на французском языке «Бюллетени Кучинского Института», вызывавшие интерес у всего научного мира. А международная аэродинамическая выставка в Милане, проходившая в том же году, вызвала не только интерес, но и принесла успех институту, т.к. на ней демонстрировалась аэродинамическая труба и другие приборы, созданные в Кучино. Ю.А. Петров отмечает, что много лет спустя испанский изобретатель воспользовался результатами научных трудов Рябушинского при создании первой модели вертолета (он не точно называет имя инженера Хуана де ла Сиервы /Juan de la Cierva/, написав «Ла Черва»). В 1922 г. Сиерва действительно создал свой летательный аппарат тяжелее воздуха, названный «автожир». Но не лишним будет вспомнить, что еще М.В. Ломоносов разработал летательный аппарат вертикального взлета для подъема метеоприборов — первый прототип вертолета. Им была сделана действующая модель, которая, к сожалению, не сохранилась.

В 1911 г. на Пехорке строится Гидродинамическая лаборатория. А через год Д.П. Рябушинский получает еще одно свидетельство об образовании — диплом первой степени Московского университета, закончив физико-математический факультет. Сдав на отлично динамику твердого тела и теорию воздухоплавания, бывший студент был приглашен в качестве преподавателя по аэродинамике и теории упругости. Главной причиной отставания аэро- и гидродинамики Дмитрий Павлович считал излишне традиционный подход, сдерживавший научные открытия. Так считал старовер, который, казалось бы, должен быть привержен любым традициям, даже научным! Однако именно Рябушинский расширил применение математических методов, позволивших иначе взглянуть на данные экспериментов.

В отчете о деятельности Аэродинамического института за десять лет  (1904-1914 гг.) Дмитрий Павлович Рябушинский писал: «Дальнейшая деятельность Аэродинамическаго Института представляется мне в следующемъ виде: будут продолжены опытные и теоретические исследования в области динамики реальных жидкостей с целью возможно полного заполнения многочисленных пробелов этой молодой науки; будетъ приступлено к систематизации всех добытых ранее материалов. Что касается самаго важнаго практическаго применения аэродинамики — воздухоплавания, то, по-видимому, все главное, что необходимо было изучить для этого вопроса, уже почти изучено: законы давления относительно потока на крылья известны, законы функционирования гребных винтов также; аэродинамический подсчет летательной машины любых размеров производится теперь легко; значительныя трудности встречаются только при конструировании машинъ. <…> Задача аэродинамическаго полета разрешена, но на смену ей выдвигается новая, гораздо более трудная и грандиозная проблема, — проблема перелета на другую планету. Блестящие научные завоевания человечества дают право мечтать о томъ, что и этот вопрос будет когда-нибудь разрешенъ терпеливыми и преемственными усилиями исследователей, которые увлекутся величиемъ этой идеи. В Аэродинамическом Институте в Кучине будут также предприняты исследования в этом направлении». Как видим, К.Э. Циолковский, издавший в 1903 г. первую часть статьи «Исследование мировых пространств реактивными приборами», был не одинок в своих мечтах о полете на другие планеты. И он, и Рябушинский подвергались насмешкам своих современников, но история показала, как они были правы. Деятельная натура Д.П. Рябушинского не остановилась на воздухоплавании, включив в программу Аэродинамического института исследования, связанные с полетом человека в космос. Увы, ему помешала Первая мировая война.

Имя старообрядца, ученого, изобретателя Рябушинского на его родине долго замалчивалось по понятным причинам. Европейски образованный человек Дмитрий Павлович, эмигрировав, стал чужим для России. Но не для Европы, оценившей его заслуги и присвоившей звание доктора наук Сорбонны, члена-корреспондента Французской академии наук, профессора Русского высшего технического училища во Франции. Однако признание, хоть и поздно, все же пришло к основателю Аэродинамического института, президенту Русского философского общества и Ассоциации по сохранению русских культурных ценностей за рубежом. В 2011 г. в г. Железнодорожном открыт памятник Д.П. Рябушинскому работы скульптора С.А. Ялозы.