Протоиерей Никола Косырев: «Достойный последователь протопопа Аввакума». Светлой памяти 30-летия трагической гибели о.Евгения Бобкова

От редакции

25 ноября 2015 года исполняется 30 лет со дня трагической гибели известного старообрядческого церковного деятеля — протоиерея Евгения Алексеевича Бобкова. Редакцией сайта «Русская вера» было подготовлено несколько материалов к этому событию. Так мы хотим почтить светлую память удивительного и неординарного священника и более подробно рассказать читателям о выдающихся личностях старообрядчества. На наш призыв откликнулись многие, кто знал о. Евгения лично.

Один из таких — протоиерей Никола Косырев, настоятель храма в честь св. пророка Илии Фезвитянина Русской Православной старообрядческой Церкви в г. Гомеле (Республика Беларусь). Особенно интересно, что отец Евгений тоже служил в Гомеле и, так сказать, посмертно передал общину отцу Николе после своей гибели. С 1985 года и по настоящее время отец Никола несёт подвиг пастырского служения в храме св. пророка Илии Фезвитянина и возглавляет необычную своей верой общину. Предлагаем вашему вниманию интервью о. Николы.

***

Известно, что у о. Евгения Бобкова было высшее юридическое образование. Он «на отлично» учился в МГУ им. М.В. Ломоносова и получал повышенную стипендию, что было совсем непросто для того времени. Но после резкой критики за религиозные убеждения в «Комсомольской правде» о. Евгения исключили из университета и он был вынужден заканчивать свое обучение в заочном институте.

В скором времени после окончания института он женился и был рукоположен на тот момент единственным диаконом на Рогожское к Покровскому Собору. (На самом деле на тот момент также служил протодиакон Георгий Устинов —  прим. ред.). На Рогожском тогда служил о. Прокопий Карцев, старенький и немощной настоятель. Молодой и активный диакон Евгений помогал в организационных делах Церкви. Его эрудиция и авторитет выходили за рамки рядового диаконского служения.

Именно в этот момент эпицентр психологического давления и гонения на Церковь достиг своего пика. Началось живое противостояние происков атеистических сил, их нападок, с одной стороны, и неутомимая защита Христовой Церкви отцом Евгением — с другой. Безбожные силы давят на закрытие храмов, а о. Евгений своим ревностным служением, проповедями и юридическими консультациями вдохновляет к живому противостоянию и призывает к борьбе. С его неординарными способностями он становился лидером всего старообрядчества, а это не входило в планы властей.

Ввиду его энергичных действий и помощи многим нашим общинам власти в 1975 году поставили ультиматум Владыке Никодиму (Латышеву): убрать отца Евгения из Москвы. Уж какие там угрозы и условия предъявили — это неизвестно, но они вынудили Предстоятеля Церкви исполнить их указание, это факт! Таким образом, о. Евгений был выслан из Москвы, а через короткое время после этого и сам Владыка Никодим оставляет Москву, не допуская, чтобы светские земные власти были руководителями главы Святой Церкви.
 

С о. Евгением мы познакомились в 1971 году. Позже, в 1975 году, у нас в один день была хиротония: меня рукоположили во диакона, а его в священники. Это было на отдание Пасхи в Клинцах, 29 мая по старому стилю (11 июня по новому). Хиротония о. Евгения была вынужденная. Владыка предоставил ему право выбора: Гомель или Ростов-на-Дону — там как раз не было священников. О. Евгений выбрал Гомель. Здесь он прослужил 10 лет: с 1975 по 1985 год. Его эрудиция позволила и там себя проявлять. У о. Евгения был уровень не приходского священника, в Гомеле он не засиживался. Ездил к Владыке Никодиму и сопровождал в поездках по епархиям Владыку Анастасия (Кононова), был благочинным Донской, Кавказской и Клинцовско-Новозыбковской Епархий и секретарем епархиального управления. Отец Евгений сочетал союз любви между двумя святителями — Владыкой Никодимом и Владыкой Анастасием, был между ними как бы связующим звеном, и в этом его подвиг.

Для Церкви тогда время было сложное. Владыка Никодим отошел в тень из Москвы, чтоб ему не приказывали, как святителю, кого куда направлять, дал им понять, что он не пешка. Владыка Анастасий, пользуясь таким вакуумом, взял на себя инициативу: когда на Рогожском побудет, когда в свет пойдет, когда по епархиям проедет. Жизнь Церкви продолжалась, несмотря на то, что власти потирали руки, что старообрядчество вот-вот исчезнет.

Консультациями и активными действиями о. Евгений помог открыть и зарегистрировать старообрядческую общину в Санкт-Петербурге (ныне храм Покрова Пресвятой Богородицы, Санкт-Петербург), помогал также и в других местах, вдохновлял людей на религиозный подвиг. Контролировал общины на местах поездками с Владыкой Анастасием, потому что кругом упала дисциплина, церковные советы смотрели на духовенство, как на наемников и рабов, забыв о добродетели христианского послушания и о своей обязанности дисциплинарного смирения перед священством. Уже тогда произошел духовный переворот, и многих приходилось, мягко говоря, ставить на место, в чем и помогал о. Евгений. Владыка Анастасий был уже в возрасте, и ему было очень трудно в таких делах, а с эрудицией о. Евгения это удавалось. Естественно, дисциплина вернулась, и уважение к духовенству поднялось.

Отец Евгений не обольщался ни своей незаурядной грамотностью, ни почетом, ни уважением. Даже носил рваные ботинки. Скорее всего, не на показуху, а от экономического недостатка — семья была очень большая. Его образ является обличителем нынешнего бесчестного духовного состояния. Он был носителем веры и Божией благодати, которая нынче в нас практически угасла. Принципиальное честное отношение к своим обязанностям, почтение и чествование святых, почтение святительского чина (чего сейчас нет), борьба за духовную чистоту Церкви. Он был достойным последователем протопопа Аввакума и специально собирал людей в День его памяти, чтобы достойно отслужить ему службу.

Кстати сказать, если бы отец Евгений сейчас встал и посмотрел на то, как чествуют протопопа Аввакума современные староверы, то он бы либо всех разогнал, либо умер от разрыва сердца (здесь о. Никола тонко намекает на тот факт, что даже в центральных храмах порой забывают молиться службу протопопу Аввакуму и духовно чтить его память, заменяя молитву вечером духовных песнопений и концертов — прим. ред.).
 

Духовный отец и друг

Отец Евгений был моим духовным отцом, я ездил к нему на исповедь и на службы. Много беседовали с ним. Тогда проще было: из Ростова 1,5–2 часа самолётом.

Мне очень запомнился впечатляющий случай, о котором рассказывал о. Евгений. Тогда он был еще школьником, 6–7 класс. Урок истории, тема: происхождение человека. Учительница рассказывает, якобы человек произошел от обезьяны. Будущего о. Евгения предупредили, что на следующем уроке он будет первым отвечать по этой теме. Зная мировоззрение мальчика, учительница решила его осрамить перед лицом класса. Он пришел на урок в очень напряженном состоянии и обратился к Богу внутри себя с молитвой. Наступил момент, когда его должны были вызывать. В это время внезапно учителю на голову падает окно, и её всю окровавленную выносят из класса. Так, желая посрамить о. Евгения, она сама оказалась поругана Божией силой…

 

Служение в Гомеле

Что касается гомельского прихода, то даже и с появлением о. Евгения служителей там практически не было. Основной молитвенный труд лег на его семью и детей. Поэтому он был вынужден прибегнуть к помощи семьи Артемьевых, которых Господь послал к нему из далекой Сибири. Дело доходило до того, что малыши «замолитвовали». Это явление, конечно, ненормальное. Это говорило о критическом положении в Церкви, на мой взгляд. Когда замолитвует в церкви 6-летний малыш, остаётся только дать замолитвовать 6-месячному младенцу. Конечно, о. Евгений был личностью с большой буквы, но особого сдвига и при нем не произошло. Потому что это общий неизменяемый процесс, который нам достался — материализм и всеобщее отступление. Этот процесс всеобщего отступления был тогда и продолжается сейчас еще в большей степени.

Отец Евгений ярко выделялся своей энергией и противостоянием, но остановить этот процесс, как очевидно, невозможно. Видя кругом духовное омертвление, о. Евгений духовно прозрел и был в огорчении, если не сказать, в отчаянии. Он часто повторял такую фразу:

Ходящие во тьме…

И спрашивал у матушки Ирины:

Матушка, куда побежим?

Он видел, что эта духовная зима — уже необратимый процесс. При всей его видимой энергии видел и внутреннюю жизнь многих своих духовных чад, и характеризовал их, как «ходящие во тьме». Такое его духовное видение открывает в нем духовного лидера того времени. Он боролся, сколько мог, по-человечески уже падал духом, и мне как-то высказал:

Скорей бы уже приход Христов, чтобы закончилось всё это.

Эти слова говорят о многом. Он как бы желал кончины, но эти слова характеризуют в нем истинного праведника, потому что не желающие кончины, как сказывает великий Григорий Двоеслов, характеризуют себя, как друзья этого временного мира и являются противниками Божьей благодати. Апостол говорит: «не любите этого мира, кто любит этот временный мир, тот есть враг Божий». А так как о. Евгений желал прихода Христа, это свидетельствует о том, что он не желал быть в этой временной жизни, а желал жизни вечной. Он любил Бога всем сердцем и желал быть небожителем, живя на грешной земле. Много высказываний у него было, характеризующих его духовное состояние.

Священник нужен всем, как утопающему соломинка, а вот забота о его семье и ответственность, к сожалению, мало кому нужны. Гомель отличился тем, что после кончины о. Евгения местные прихожане очень плохо поступили с матушкой Ириной. По сути говоря, вдова с десятью(!) детьми на руках стала совсем никому не нужна и не получила никакой помощи. У о. Евгения был автомобиль (сейчас об этом можно говорить только с улыбкой). «Козел» или газик с брезентовым покрытием, для проезда по сельским дорогам. Когда меня определили в Гомель, встал вопрос: что делать с автомобилем? И вот церковный совет заявил: автомобиль наш и он достанется нашему батюшке.

Я вынужден был вмешаться:

если вы меня признаете священником, настоятелем и заботитесь обо мне, то будьте добры иметь послушание и дисциплину, а я благословляю отдать автомобиль матушке Ирине.

С их стороны было огромное удивление. Такой льстивый выпад! Но очевидно само отношение и показательна ситуация: вдова осталась без всяких средств к существованию, без кормильца и отца, на руках с многими детьми, а они не хотели ей отдать машину. Слава Богу, что у семьи Бобковых в Ухтомской был дом, куда они и переехали в скором времени. О. Евгений скорее всего при жизни предвидел конечный исход и потому позаботился, чтоб было свое жилье, а не церковное, как в Гомеле.

Кончина о. Евгения ознаменовалась всплеском послабления, проявления некоего оживления в лице Владыки Алимпия и его живых, активных действий… Это внешнее, о внутреннем мы судить не можем. Так было угодно Богу продлилить жизнь святой Церкви. То есть после ухода в вечную жизнь святителей Владыки Никодима, Владыки Анастасия и отца Евгения, советский режим рухнул как карточный домик, и произошло как бы некое потепление религиозного давления на Церковь. Это дало возможность рукоположить какое-то духовенство, открыть какие-то храмы, дало какой-то импульс религиозной жизни.
 

Послесловие

Когда общество по своей греховности становится недостойным иметь таких святителей и путеводителей к Богу, Господь забирает их на небо. Очевидно, есть определенная мера таковой греховности, которая переполняет Чашу Божиего милосердия.

Что мы наблюдаем? — Ушли из временной жизни о. Евгений, Владыка Никодим, Владыка Анастасий, и вдруг как следствие все беды греховности посыпались, как из рога изобилия: Чернобыль (катастрофа на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года — прим. ред.), крушение пассажирского лайнера «Адмирал Нахимов» в Новороссийской бухте (31 августа 1986 года, в результате погибло 423 человека — прим. ред.), Спитак (Спитакское землетрясение на юго-западе Армении 7 декабря 1988, в результате которого погибли 25 тысяч человек и еще 514 тысяч остались без крова — прим. ред.), самая крупная железнодорожная катастрофа в истории России и СССР (имеется в виду взрыв поезда под Уфой 3 июня 1989, в результате которого погибли около 600 человек — прим. ред.), развал страны (распад СССР — прим. ред.). Все эти катаклизмы и стрессы свидетельствовали о том, что само общество недостойно таких святителей, поэтому и произошел их преждевременный уход.